— Для меня важна, собственно, одна сеньора, — сказал дон Карлос глухим голосом, — я желаю с ней объясниться по поводу одного обстоятельства, весьма живо меня интересующего…
— Не далее как сегодня я получил верное доказательство того, что молодая графиня, а следовательно, и сеньора Амаранта находятся в городе! Доказательством этим послужило письмо к молодой графине, которое один крестьянин вместе с несколькими другими письмами, спрятанными в его одежде, хотел пронести в город. Он уже миновал счастливо форпосты, когда был схвачен моими солдатами и приведен ко мне! По моему приказанию его обыскали и письма были найдены.
— Что вы сделали с крестьянином, бригадир?
— Я его отпустил, чтобы он доставил письма по назначению!
— Хорошо! С какой стороны ваши осадные работы ближе всего подошли к крепости?
— С этой стороны, ваше величество! На глазах начальника работа всегда идет успешнее!
— А где находятся ворота крепости, которые называются Монтанскими?
— Справа, если смотреть отсюда.
— Есть ли неприятельское войско вне крепостных стен, перед валами?
— Нет, ваше величество, весь небольшой гарнизон — внутри крепости!
— Увеличил ли неприятель укрепления?
— Мои форпосты и лазутчики донесли мне, что валы заняты солдатами и крепостные рвы наполнены водой, — отвечал Изидор. — О возведении же новых бастионов до сих пор здесь не слышали!
— Нынешней ночью я отправлюсь в крепость, — сказал дон Карлос после короткого молчания глухим голосом и с тем мрачным и решительным выражением лица, которое в последнее время можно было в нем заметить довольно часто.
— Как!.. Ваше величество хотите…
— Идти в крепость! Вы меня проведете до нее!
— Святой Бернардо, на что вы решаетесь, ваше величество!
— Я так хочу! Изидор молчал…
— Где находятся крепостные форпосты? — спросил дон Карлос.
— В нескольких сотнях шагов от валов, ваше величество.
— Известно вам, когда в крепости бывает смена?
— В одиннадцать и в час, ваше величество.
— Который теперь час?
— Начало одиннадцатого.
— Хорошо! Пойдемте! Накиньте ваш плащ! Я не хотел бы быть узнанным нашими форпостами.
Изидор исполнил требуемое, в то время как дон Карлос поднялся со стула и несколько раз прошелся по палатке. Он, в свою очередь, накинул на плечи плащ и вместо своей шапочки надел легкую шляпу карлиста. Ничто в нем не обнаруживало претендента на престол.
— Ваше величество! Позвольте мне обратиться к вам с просьбой, — сказал Изидор, обращаясь к нему.
— Говорите! Что вам еще нужно?
— Ваше величество, этим опасным путешествием вы ставите на карту вашу жизнь и все ваше дело! А потому считаю себя обязанным просить ваше величество…
— Поберегите ваши увещевания, бригадир! Мне необходимо быть в крепости.
— Но, ваше величество, если вас узнают?
— Не беспокойтесь об этом, бригадир! Этого я сумею избежать.
Изидор не решался более настаивать.
— Пойдемте, — приказал дон Карлос и оставил палатку вместе с Изидором.
У входа в палатку стоял дежурный офицер, Изидор на мгновение остановился, вопросительно указав на него.
Дон Карлос решительно покачал головой и направился прочь от палатки с видимым нетерпением.
— Никому ни слова о том, что его величество был здесь! — шепнул офицеру Тристани, последовав за идущим впереди доном Карлосом к находившимся недалеко траншеям, где едва заметно мерцали зажженные огни. Рабочие и карлисты, сновавшие взад и вперед с корзинами и фашинами, представляли собой какую-то фантастическую картину, они напоминали сборище дьяволов или подземных духов. До сих пор они находились еще на довольно значительном расстоянии от валов и стен крепости, так что орудия обеих сторон не могли нанести противнику никакого вреда. Из крепости пробовали уже несколькими выстрелами разрушить земляные работы и помешать работающим, но, заметив бесполезность выстрелов, прекратили огонь, намереваясь с приближением траншей снова его возобновить.
Таким образом, карлисты вели свои приготовления к осаде крепости с большим усердием и без всякой помехи.
Дон Карлос и Тристани довольно долго шли вдоль траншей и, воспользовавшись неразрытым еще местом, подошли к крепости ближе.
— Узнайте у наших часовых о положении неприятельских форпостов, — приказал дон Карлос.
Они направились к своим форпостам, стоявшим ближе других к крепости, и вскоре были уже рядом с ними.
Здесь огни не горели. Ночь была темной, поэтому, подойдя почти вплотную, можно было рассмотреть солдат, расположившихся небольшими группами.
На одном из форпостов заметили приближавшихся и приняли их за проверяющих офицеров.
Их окликнули. Изидор назвал себя, и их пропустили.
Через несколько минут они достигли последнего форпоста, и там им с точностью описали, где виден был вечером неприятельский караул.
Дальше дон Карлос хотел идти один.
То, что задумал претендент на престол, было весьма смелым и рискованным… И все это делалось ради девушки, когда-то отвергнутой и обманутой! Такая перемена была непонятна Изидору; он не мог понять, что заставляло принца так рисковать. Или он из тех людей, которым нужно обладать тем, что всего труднее достается? Не влюбился ли он опять в Амаранту после того, как ей так оскорбительно изменил? Или влекла его к ней какая-либо другая страсть… Боялся он ее или ненавидел?
Может, появление Амаранты на террасе замка было для него напоминанием и живым укором его собственной совести… Или хотел он любой ценой освободиться от этого тягостного воспоминания о прошедшем?
Ненависть или любовь, какая-то из этих страстей воспламеняла его до безумия и заставила отправиться ночью в неприятельскую крепость. Это мог сделать только человек, объятый дикой страстью, раб этой страсти!
Изидор был посвящен в тайны прошлого принца! Все они были ему известны! Потом, в отсутствие Карлоса, он будет посмеиваться при мысли, что принц, разлученный с прекрасной Амарантой, казалось, снова ее полюбил, и с такой страстью, что из-за нее рискует даже жизнью! Изидора удивляло столь разительное непостоянство! Это было необъяснимо для него; он не мог ничего понять! Было время, когда и он с удовольствием и с жадностью во взоре смотрел на Амаранту, но чтобы он когда-либо решился ради нее на такое дело, чтобы стал ее искать с такой страстью — этого он себе представить не мог, такая любовь ему была непонятна! Что же касается принца, иначе объяснить себе его поступка он не мог. После женитьбы на другой, любовь в нем, видимо, разгорелась снова, и притом с такой силой, что не давала ему покоя! Но почему он не хочет подождать, пока Изидор, взяв крепость, не захватит Амаранту? Зачем отправляется он этой ночью в крепость? Он, конечно, надеется отыскать Амаранту, не будучи кем-либо замеченным и узнанным. Но ведь она может его выдать и передать в руки врагов!
Поведение принца трудно было объяснить! Оно было похоже на действия влюбленного, истощенного страстью, пожирающее пламя которой доводит его до сумасшествия, делает его готовым на все!
Вот почему Изидор не осмелился обеспокоить принца новым предостережением, хотя опасность, которой последний подвергал себя, была ему далеко не по нутру. Тристани решил, что всякие благоразумные советы в данном случае были бы бесполезны, ибо дон Карлос ослеплен желанием обладать женщиной, которую он потерял.
— Останьтесь, бригадир, — шепнул Карлос своему провожатому, — и ждите здесь моего возвращения; если на рассвете меня не будет, тогда я вернусь в следующую ночь!
Было так темно, что с трудом можно было что-либо разглядеть на расстоянии десяти шагов.
Изидор пытался со своего места увидеть что-нибудь на неприятельских форпостах, но это было решительно невозможно.
Дон Карлос оставил его и тихо пошел вперед. Сильный ветер поднялся и зашумел на широкой пустой равнине, окружавшей крепость.
В это время донесся глухой бой башенных часов, пробивших одиннадцать.