Девушка сердито посмотрела на него.
— Вы имеете в виду харакири? Тогда вы просто обязаны поддаться своему желанию и опробовать на практике этот ритуал.
Рирден сочувственно улыбнулся.
— Я говорю об искусстве кинцукурой. Предмет, например разбитая ваза, собирается вновь, но не так, как бы это сделали мы — с помощью клея, — а при помощи жидкого золота. По золотым швам совершенно ясно видно, что вазу собирали из осколков, и теперь она — и это самое замечательное — считается более ценной, чем раньше. Вы понимаете, о чем я хочу сказать?
— Подразумевается, что Америка после убийства стала лучше, чем раньше? — недоверчиво предположил Кавелли.
Рирден улыбнулся:
— Вы уловили суть.
— Кинцукурой, эпикея, — вскипела девушка, — все это полное дерьмо! Из-за вас погибли люди, а в конечном счете — только из-за преданности этому нелепому суеверию!
Лицо старика впервые с начала разговора приобрело потрясенное выражение.
— Суеверию? Вы называете католицизм суеверием?
— Конечно! Чего стоят все эти пустые церемонии и изречения о милосердии? Если бы Ватикан был серьезно озабочен неравенством и несправедливостью, то отдал бы свое состояние бедным, и все!
— Какое абсурдное требование! — Рирден даже закашлялся от возмущения. — Точно так же вы можете попросить Красный Крест, чтобы он продал свое имущество и отдал деньги больным и голодным. Какая от этого польза? Католическая церковь является крупнейшей благотворительной организацией в мире и нуждается в различных структурах для ежедневной организации помощи, которую она оказывает по всему миру. Впрочем, пожалуйста, не думайте, что церковь так уж богата. Собор Святого Петра и все многочисленные произведения искусства не являются собственностью в прямом смысле этого слова, они доступны для посетителей со всего света. Представляете, сколько стоит поддержка экспозиций? Скорее всего, нет. Я представляю, потому что Рыцари Колумба постоянно собирают деньги, чтобы сохранить коллекцию искусства Ватикана.
— А эта абсурдно перевернутая картина мира, — прервала его Пия, — совершенно архаичная, которая давно уже не соответствует сегодняшним реалиям! Один только запрет на контрацепцию чего стоит.
Рирден отреагировал мгновенно и страстно:
— Кому это не нравится, тот, должно быть, не верит в Бога. И не стоит забывать о том, что католиков, которые не придерживаются тех принципов, которые провозглашает папа, не наказывают и не преследуют. Чего вы добиваетесь? Совершенно нелепо нападать на законы и правила церкви, если эти правила применяются только к верующим, а вера является добровольным выбором человека. Для нас, католиков, папа римский — это компас, указывающий путь к чистоте и свету, а тот, кто не может или не хочет следовать этому пути, не должен вмешиваться в дела, которые его совершенно не касаются!
Пия слушала молча. Ее ярость уже выплеснулась.
— Из-за вас умер мой дядя, — тихо сказала она.
— Мне искренне жаль, но я не виноват. Я был уверен, что он сохранит тайну исповеди. Если бы он это сделал, ему бы не пришлось…
Рирден не закончил фразу и замолчал, а затем пристально взглянул на своих неожиданных судей.
— И как вы поступите теперь, когда вы… все узнали? — наконец спросил он.
— Это напрямую зависит от ваших намерений. Что вы намерены делать? — ушел от прямого ответа Кавелли.
Рирден, наморщив лоб, сосредоточенно смотрел в потолок.
— Если позволите, я поразмышляю вслух.
— Пожалуйста.
— Ваш встречный вопрос я, вероятно, должен истолковать так, что вы ждете от меня, чтобы я добровольно сдался властям, и что вы донесете на меня, если я этого не сделаю.
— Еще вы можете принять яд, — прошипела Пия.
Рирден встал, прислонил свою трость к скамейке и отступил на шаг назад.
— Именно этого я и боялся.
В следующее мгновение в его руке оказался пистолет, которым он целился в грудь Кавелли. Тот непроизвольно чуть было не поднял руки вверх, но подавил в себе этот импульс и заставил себя дышать спокойно.
— Послушайте, мы оба знаем, что вы не будете стрелять. Здесь, при свидетелях. Не зря все же мы решили встретиться с вами в общественном месте…
Но старик снисходительно улыбнулся.