–Случайности в ядерном оружии исключены! – твердо заявил Глеб, – там четыре степени защиты стоят. Я вам в который раз повторяю, на нас напали! Мишка пошел наверх, Ромка, я и Лешка остались внизу. Как командир я ввел коды и дал команду на запуск. Все. Никакой девочки там не было!
–А что ты чувствовал в момент запуска? – задал последний вопрос Виктор Иванович, когда они подошли к двери палаты и достав их кармана халата «отмычку», открыл перед Димкой дверь. Тот остановился пристально посмотрел на врача и тихо, но четко ответил:
–Кайф, – после чего быстро зашел в палату, лег на кровать и закрыл глаза.
Доктор «Айболит» аккуратно закрыл дверь, и сказав «Хм», пошел обратно, задумчиво потирая пальцами подбородок. В кабинете в это время происходил интересный разговор. В основном говорил тот человек, который до этого сидел в углу и теперь стоял перед остальными, с облегчением сняв непривычный белый халат и оставшись в сером костюме.
–Мы всех опросили! Проверили все показания свидетелей! – эмоционально говорил он, жестикулируя руками, – никто из взрослых в этом участия не принимал, по крайней мере сознательного. Халатность конечно имела место и на оборонный завод они проникали вопреки всяким правилам. Но поверить в то что четверо пацанов поставят на уши полмира, я не могу. Им что фейверк устроить хотелось? Так мог такой фейверк получиться, что чертям аду тошно бы стало. У нас все системы были приведены в боевую готовность. У американцев – тоже. Если такие вундеркинды еще появятся, то как говориться «спасайся кто может».
–Тут дело, мне кажется, не в фейверке и не в вундеркиндах, – врач глебиного отделения задумчиво выводил на листке карандашом разные фигуры, – у него была какая-то своя, личная причина запустить ракету.
–Да не было у него никакой причины! – небрежно махнула рукой женщина, – типичный случай шизофрении, только и всего. Пройдет у нас курс лечения, потом переведем на амбулаторное наблюдение.
–И многих вы шизофреников знали, которые могли начать ядерную войну? – с легкой иронией в голосе возразил врач приемного отделения, – то что у мальчика сейчас нервный кризис, это сомнения не вызывает, но о тяжелом психическом расстройстве речь я думаю не идет. Ладно время покажет. Понаблюдаем его, из школы кстати характеристики какие-то невнятные, учился средне, были странности в поведении, но им никто не придавал значения. Такое впечатление, что им нечего о нем сказать.
Тут в кабинет вернулся «доктор Айболит» и следом за ним зашел еще один человек, без белого халата, в строгом черном костюме. Он кивнул «врачу в штатском». И без приглашения пододвинув себе стул поудобнее, на котором до этого сидел Глеб, расположился напротив врачей. Новый посетитель был тот самый «старший», который приехал за Глебом в отделение милиции.
–Ну что тут у нас? – добродушно спросил он, обводя взглядом всех присутствующих.
–Наш пациент, это однозначно, – ответил за всех главврач, – будем работать, лечить. Пока состояние стабильное. А там начнем постепенно выводить его в реальный мир.
–Так он признает что сам сделал ракету и запустил ее? Никто им не руководил? – спросил «старший».
–Видите ли, я думаю, вернее предполагаю, – осторожно начал врач глебиного отделения, – что у мальчика в результате нервного перенапряжения разрушились негласные барьеры, а мозг это очень тонкий и загадочный механизм. От гения до шизофреника рукой подать. Умение планировать, достигать цели самыми неожиданными средствами…. Вот мы с вами знаем, что выше головы не прыгнешь. И никогда не попытаемся это сделать, а у него этого запрета или если хотите, барьера – нет. Вот он и прыгнул. Конечно, свою роль сыграло простое везение. Ему просто очень повезло, что все что он наконструировал не взорвалось от первой же искры.
–Но тут есть одна странная вещь, Лев Павлович, – заметил «доктор Айболит», – он признает все: то, что собрал ракету, то что ее запустил, но напрочь отрицает факт присутствия этой девочки, его одноклассницы. Причем отрицает упорно.
–Ну это уже вам разбираться. Мы проверили, вроде действительно никто ему сознательно не помогал, – сказал «старший» кэгэбэшник, – короче, свою работу мы сделали, расследование завершили. А уж лечить его – это ваша работа.
–А что с теми, кто ему помогал? – спросила женщина.
–А ничего, – махнул рукой врач в штатском, – ну отправили начальника свалки на пенсию. Отцу этого вундеркинда строгий выговор влепили. Но вины по сути ни у кого нет. Да и на производстве за него вступились. Говорят, что очень хороший специалист в области космонавтики. А мальчик – это уже династия. Друзья его тоже вроде как ни при чем. Не они же кнопки нажимали. Провели конечно с ними разъяснительные беседы, но на учет в милицию не поставили. В принципе нормальные ребята, осознали что натворили, раскаялись. А тот кто всю эту кашу заварил, у вас теперь находиться. А для общественности и иностранцев мы тоже свою версию выдвинули. Потом в газетах прочитаете. Ладно, желаю всего доброго, мы тогда пойдем.
Врачи вежливо попрощались в ответ. Комитетчики направились к двери.
–Халат можно здесь оставить? – спросил тут что сидел у углу, перекидывая его через спинку стула.
–Да-да, оставляйте, медсестра потом уберет, – ответил врач приемного покоя.
–До свидания, – с этими словами оба кэгэбэшника покинули кабинет. А медики продолжили совещание.
–Виктор Иванович, я думаю, что пусть пока мальчик «поспит», – взял слово врач приемного отделения, – мы со Львом Павловичем посоветовались и решили, что особо сильнодействующие средства применять не будем. Но без лекарственной терапии не обойтись.
–Аминазин только не назначайте, – перебила его женщина-врач, – после него мозги тяжело восстанавливать.
–Сейчас он прежде всего должен успокоиться, нервная система крайне истощена, как следствие мальчик путает свой воображаемый мир и реальный, – продолжил излагать методику лечения Лев Павлович.
–Я согласен с вами, – Виктор Иванович, задумчиво теребил в руках шариковую ручку, – но случай крайне интересный. Тут главное не переусердствовать.
–Может ему дополнительные процедуры назначить? Электросон например, – предложила женщина-врач, – не одними же таблетками лечить.
–Ему электросон сейчас как мертвому припарки, – со скептицизмом ответил врач приемного отделения, – нет уж, пускай поспит недельку на транквилизаторах, а там видно будет.
–А как вы хотите его из сна выводить? Сразу или постепенно? – хитро прищурившись спросил «доктор Айболит».
–Хм, – вопрос поставил Льва Павловича в тупик, так далеко он не заглядывал, – думаю постепенно. Будем уменьшать на четверть таблетки в сутки и так до нуля.
–А я бы – сразу, – возразил Виктор Иванович, – пусть он проснется утром и прошлые события покажутся ему страшным сном, ночным кошмаром.
–При резком снятии с препаратов может возникнуть обратная реакция, – возразила женщина, – пусть уж лучше постепенно приходит в себя.
–Но он же недолго будет принимать транквилизаторы, организм не успеет привыкнуть, – возразил «Доктор Айболит».
–Нет, это риск, – присоединился к Виктору Ивановичу врач приемного отделения, – через неделю снизим дозу транквилизаторов и попробуем поговорить с ним.
–Хорошо, как говориться на том и порешили, – подвел итог совещания Виктор Иванович. Все стали собирать бумаги, выписки и справки со столов и через несколько минут в кабинете остался лишь врач глебиного отделения.
Следующую неделю Глеб пребывал в каком-то странном состоянии. С одной стороны он спал, а с другой вроде как видел все происходящее вокруг. Утром его будили, он завтракал, потом снова была дрема или сон, потом обед, снова состояние полусна, затем ужин, а потом наступала ночь. Со странными видениями, где реальность и вымысел подсознания смешались в дурманящий, фантасмагорический коктейль. Один раз Глеб увидел сидящую напротив него на стуле Нелеву. Он хотел спросить, что она здесь делает и как будет добираться ночью домой, но не успел, призрачное видение растворилось в сумраке палаты, а перед глазами появился вечерний берег реки, он одиноко стоял у воды и смотрел на догорающий закат. Иногда ему снились военные сны. Но все какие-то несерьезные, то он был командиром танка и шла вторая мировая война с фашистами, то куда-то шагал с винтовкой и в бескозырке, а рядом маршировали революционные матросы. Часто Глеб понимал, что этого не может быть на самом деле. Какая-то часть его сознания твердо помнила кто он и где находиться. Иногда приходил врач, Лев Павлович и спрашивал его о самочувствии. Глеб что-то однообразно отвечал, доктор кивал и выходил из палаты. Так незаметно прошла неделя.