— Ну нет, — сжав со злостью зубы, шепнул он.
Осторожно ступая, Гарри направился обратно к месту, где ещё несколько минут назад его тело было во власти самого сильного наслаждения, а счастье пенилось дорогим шампанским в крови. Сейчас же вместо крови по венам тёк бензин. Обида и разочарование, львиная доля страха — и вот, Гарри стал бомбой с зажжёным фитилём. Правда он сомневался, что Луи мог пострадать от взрыва.
— Ай! — воскликнул Гарри, когда ступню распорол острый камень, на который он наступил в темноте по неосторожности. Эхо этого случайно вырвавшегося из тела болезненного всхлипа испугало застывшую тишину, всколыхнуло ветви деревьев и замершую в небе луну.
— Осторожнее, Гарри, — подхватил его под локоть взявшийся из ниоткуда Луи. Словно сформировался из тьмы, окутывающей сад. В голосе прозвучала неподдельная забота.
Гарри с надеждой поднял глаза на мужчину, что бережно держал его за локоть, но увидел совсем не то, чего желал. Издевательская улыбка разрезала пугающее нечеловеческое лицо пополам, и во всём облике скользил какой-то неуловимый сексуальный призыв к запретному.
— Я думал, ты хотел поиграть в прятки, — демон капризно надул губы, и эта карикатура на человеческое лицо стала ещё более дьявольской маской. — А ты вернулся сюда. За продолжением?
Прежде чем Гарри успел отказать, Луи толкнул его с нечеловеческой силой. Шезлонг, в который приземлилось тело подростка жалобно скрипнул и проехал по мраморной облицовке пару дюймов. Не дожидаясь приглашения, демон сел сверху, сдавил пальцами горло.
— Пожалуйста, — услышал Гарри собственный голос. Хотелось заплакать, но глаза были сухи. В горле тоже пересохло от внезапной близости к этим тёмным, так хорошо знакомым провалам демонических глаз. — Не трогай меня.
— Всего несколько минут назад ты почти умолял меня дотронуться до тебя, — Луи вдавил острый ноготь большого пальца в нежную кожу, и, пытаясь уйти от боли, Гарри задрал подбородок вверх. Жертвенно блеснула белоснежная шея, и демон сладостно выдохнул. — Твоё “навсегда” закончилось так быстро, снежинка.
В демоническом лице не было разочарования. Луи дразнил его, играл, как играет кошка со своей добычей, прежде, чем съесть. Гарри вдохнул глубже, насколько позволяло сжатое когтями горло и прикрыл глаза. Отчаяние, поднимающееся из глубины души, было похоже на стоячую грязную воду, которой он заполнялся медленно, но неумолимо.
— Знаю, тебе обидно, что так получилось, — кивнул демон в ответ его мыслям. — Ты думаешь, что я обманул тебя. Но это не так. Я лишь соблазнил, разрушил невинность, чтобы иметь возможность дотянуться до твоей души.
От него исходил запах, который пугал Гарри. Вместе с телом изменился и аромат, теперь Луи больше не пах, как человек. Бледная, холодная кожа благоухала мускусом гробницы и дымом зажжёных свечей. Рядом с ним не хотелось дышать.
— Скоро и не будешь, — нахмурился Луи. Голос понизился на тон, превратившись в угрожающее шипение. — Я чувствую твою злость, Эйч, и мне это не нравится. Сладость твоей любви была гораздо приятнее.
Предупреждение остудило гнев. Гарри попробовал расслабиться, понимая, что из смертельной ловушки не сбежать, но сердце колотилось о рёбра, а глаза защипало от обиды, от бессилия. Стало немного легче, когда Луи убрал руку. Шея болела, и подростку показалось, что он чувствует, как стекает по коже густая капля.
— За тысячи лет я понял одну очень важную истину о вас, людях, — произнёс демон. Он поднял над Гарри ладони, словно грелся от исходящего от него тепла. — Ваше поведение всегда определяется эгоизмом.
Тьма в глазах чудовища искрилась и сверкала, словно насмешка над загнанной в ловушку жизнью. Рука с перламутровыми острыми когтями опустилась на бедро, и Луи довольно цокнул, сжав ногу. Он наклонился и слизнул своим нечеловеческим языком каплю крови с шеи.
— Но ты совершенно удивительный. Сила света в тебе поражает, — демон коснулся холодных, подрагивающих губ Гарри, попытался поцеловать, как целовал до этого — мягко и сладко, но всё о чём мог думать подросток — это нечеловеческий язык, юркий и длинный, и отвращение подкатывало к горлу комком желчи. — Все эти люди: священник, библиотекарша, твой преданный друг, они тянутся к твоему свету, будто чувствуют его силу и мощь. А ты… ты выбрал мою тьму.
— Нет! — выкрикнул Гарри и тут же прикусил язык. Тонкие пальцы Луи сжались вокруг его запястий. Безболезненно, с лёгким давлением, с обещанием боли.
— Скажешь, что не выбирал? — мужчина склонил голову к плечу, внимательно разглядывая лицо подростка своими бездонными глазами. — О, да, всё это ради малыша Найла. Чтобы он жил.
Гарри кивнул.
— Ну так иди до конца! — произнёс Луи. Уголок его губ пополз вверх, в жадном оскале, в предчувствии победы. — Тебе не повезло — теперь ты принадлежишь мне. И я всегда буду оплакивать то, что ты потерял и сладость моего обретения. Сейчас это кажется непонятным, сбивает с толку. Со временем это перестанет тебя смущать. Ты просто будешь со мной.
Луи сухо рассмеялся. С выражением на лице, которое Гарри мог бы назвать восторгом, будь тёмные глаза по-прежнему цвета бледного аквамарина, провёл пальцами по волосам.
— Твоя обида горчит на языке, но поверь мне, дорогой, — Луи потянулся вперёд. — Я не врал тебе ни секунды. Ты совершенно особенный мальчик, и я бесконечно люблю тебя.
Эти слова уже не вызывали трепета в душе, не звучали, подобно самой красивой песне. Откликом на них была лишь горечь, словно ржавчина, разъедающая сердце. Оно ещё билось в груди, качало кровь по всё ещё живым конечностям, но уже со скрипом, с усилием, которое даже не было нужно. Гарри умер в тот момент, когда осознал, что его чистое и светлое чувство принадлежит демону.
— Как ты думаешь, почему связь между нами окрепла так быстро? — Луи вздёрнул его тело, перевернул подростка на живот. Гарри лишь зажмурился, но позволил управлять собой, будто марионеткой. — Это чувство, словно мы вечность знакомы.
Теперь он понимал откуда пришли ощущения: они и были знакомы все эти десять лет. И пусть Гарри не помнил своих снов, его душа помнила Луи, помнила их откровенные разговоры. Помнила их секс.
— Правильно, — холодная ладонь коснулась ягодицы, и Гарри почувствовал, как покрылась мурашками его кожа. — Ты рос под моей опекой, снежинка. Ты не мог не откликнуться на мой интерес. Даже, когда забыл меня.
Луи всё говорил: рассказывал о том, как трудно ему было бороться с собой и оставаться очаровательно-нежным, о том, как сладко было заниматься с Гарри любовью, о том, как невыносимо хорошо им будет целую вечность и только вдвоём. Но подросток уже не слушал. Ледяные руки, путешествующие по телу, изучающие каждый изгиб, каждую выемку, будили странный огонь внутри. Гарри чувствовал, как невыносимо ноет его плоть внизу живота, будто тело зовёт Луи. Словно он нуждается в этих обжигающих холодом прикосновениях больше, чем готов признаться себе.
Длинными белыми пальцами Луи проник в его тело. Их влажное скольжение внутри упругой девственной плоти оказалось самым странным ощущением, какое Гарри удавалось испытать в своей недолгой жизни. Он захлебнулся стоном и сжал пальцы в кулаки, в ужасе осознавая, что тело, наученное сотнями снов, подаётся назад. Позволяет овладеть собой, будто даже без воли хозяина.
Довольный смех Луи кнутом прошёлся по коже. Настоящий удар был бы не таким болезненным, как этот низкий похотливый звук.
Пронизывающие волны удовольствия накатывали одна за другой, распространяя по всему телу негу и бессилье. Поначалу Гарри хотел сопротивляться, выждать момент и попытаться сбежать ещё раз, но чем больше уверенных, ритмичных движений совершал демон, чем глубже он касался подростка, тем слабее становились тело и мысли. Стоны, вот всё, на что у Гарри оставались силы, и как бы он не прикусывал губы, они рвались наружу птицами, шумели в кронах деревьев, взмывали в ночное небо к тускло блестящей луне.