— Всё ещё невинный, — прошептал Луи. Он прижался к подростку всем телом, потёрся кожей о кожу, и Гарри почувствовал его возбуждение — твёрдый, адски горячий член у своих ягодиц. — И такой податливый.
Гарри застыл, когда демон принялся целовать его шею. Клыки то и дело царапали кожу, и капельки крови скапливались на плечах. Больше всего он боялся, что Луи применит их — вонзит в плоть. Страх перед болью был настолько силён, что Гарри почувствовал, как кружится от ужаса голова. Удовольствие рассеялось. Однако до того, как он смог заставить своё слабеющее с каждой секундой тело совершить подвиг и попытаться скинуть чужую тяжесть с себя, властные пальцы покинули его нутро.
— Тебе не сбежать! — рявкнул демон в ответ на эти мимолётные мысли, дёрнул за волосы так, чтобы была видна бледная жертвенная шея. — Ты мой!
Гарри должен был испугаться. Эта тварь, это чудовищное порождение ада, возникшее из первобытного болота, пыталось пожрать его личность, присвоить бессмертную душу себе. Оно могло порвать его плоть острыми хищными когтями, высосать всю его кровь отвратительной пастью. От него пахло преисподней.
Но оно возбуждало Гарри. Он хотел демона и позволил овладеть собой, содрогаясь в жестоких судорогах, когда горячий, пульсирующий член проник внутрь. Одновременно невыносимо сладко и болезненно грубо.
— Такой прекрасный, — восхитилось существо. Гарри больше не мог называть его Луи, голос стал диким, таким же первобытным и непонятным, как и чернильные знаки на его коже.
Мир закружился, и подросток закрыл глаза. Реальность исчезла, осталась только затягивающая всё глубже чернота под веками. В ней сверкали те же жёлтые точки, что и в глазах чудовища.
Гарри наслаждался происходящим, не был способен насытиться болью и удовольствием. Каждый новый толчок внутрь его тела смывал и уносил какую-то часть его “я”. С каждым яростным, диким движением демона внутри него в голове оставалось всё меньше воспоминаний. Пустота отвоёвывала кусок за куском, и от мальчика по имени Гарри оставалось всё меньше.
Оказавшись распластанным и беспомощным под мощным нечеловеческим телом демона подросток потерял счёт времени. Он только понимал, что эта беспомощность ему сладостна и желанна. Тревоги уплыли прочь, смытые удовольствием секса, воля таяла последним весенним снегом под лучами солнца. Гарри не мог шевельнуть даже пальцем. Да и зачем?
Руки Луи, ласкающие его тело, внезапно остановились. Демон упёрся сжатыми кулаками по обе стороны от лица Гарри, и тот увидел краем глаза, как медленно и величественно расправляются крылья за спиной мужчины. Их могильная чернота заслонила собой бледную луну.
От этого зрелища в душу Гарри холодной змеёй вновь заползло беспокойство. Луи замедлил темп своих движений, и подросток почувствовал прикосновение этих необычных крыльев к своей коже. Оно было похоже на множество одновременных уколов острейшими иглами и приносило боль. Сладкую боль.
Гарри дрожал.
Луи грубо сжал его бёдра, царапая кожу, и приподнял тело над шезлонгом. Крылья трепетали в такт его дыханию, постоянно касались Гарри, будто демон не мог решить, хочет ли он обнять подростка целиком или не касаться вообще. Под этим давлением Гарри таял и изнемогал, и всё ближе приближался к краю бездны. Когда же когтистая рука сжалась вокруг его влажного, истекающего возбуждением члена, он выгнул спину, подаваясь навстречу.
— Хороший мальчик, — похвалило чудовище, и будто какой-то рычаг переключился внутри: Гарри закричал от силы скрутивших его ощущений и выплеснулся на шезлонг под ним.
И вторя его оргазму по телу демона прошла конвульсивная дрожь: он сжал пальцы сильнее, вгоняя когти Гарри под кожу, в дюйме от шеи скрипнули друг о друга жуткие, чудовищные челюсти. Но страшнее всего оказался сжигающий изнутри огонь. Гарри не чувствовал боли в ногах, не чувствовал, как кровь скапливается на его коже в крупные капли и стекает по бёдрам. Он кричал. Кричал от заполнившего его жара. Луи, как и обещал однажды, наполнил тело Гарри огнём, и он тёк по венам, выжигая кровь.
Крик долго рвал горло, но когда невыносимые ощущения начали сходить на нет, когда подобие сознания вернулось к подростку, он затих. Луи уже не было в нём. Или на нём. Он стоял поодаль, прекрасный в своей демонической силе. Тёмные крылья были раскрыты за спиной.
Гарри с трудом перевернулся на спину: в теле ныла и стонала каждая косточка, каждый нерв был напряжён, каждая мышца скручена болью. Пересиливая себя подросток дышал.
Ночь была нема. Или это Гарри внезапно оглох? Ни звука не существовало вокруг них. Только воздух в саду дрожал, точно вода во всколыхнувшемся пруду. Подросток взглянул демону в глаза и вместо чернеющих провалов преисподней увидел родной голубой. Луи бесшумно подошёл, и его крылья мерно покачивались в такт шагам. Несмотря на состояние полного изнеможения болью, на грани смерти, Гарри всё равно оказался заворожен этим зрелищем. И только прикосновение губ — уверенное, властное, вернуло его из мира грёз к реальности.
Поцелуй Луи не был похож на прощание. В него демон вложил обещание. Выжег его внутри Гарри клятвой, что старше Вселенной. Этот поцелуй был, словно отголосок того важного поцелуя в лесу, словно его отзеркаленная версия. Когда же он закончился, и демон отстранился, голубых глаз больше не существовало. Тьма вернулась.
Тишина вокруг перестала быть тишиной. В ней возникли какие-то звуки, какой-то шум — тот самый, что много раз Гарри слышал в своих кошмарах. Явь теперь слишком походила на сон: вокруг пахло сгоревшей плотью и серой, мускусным запахом секса и металлическим привкусом крови. Звук нарастал.
Ад приближался. Гарри с трудом удалось улыбнуться, и когда уголки его губ наконец дрогнули в этом простом, но сейчас почти невыполнимом движении, он почувствовал влагу на лице. Гарри плакал.
Не потому что боялся смерти. К мысли о ней он привык за прожитые после сделки годы. Он плакал потому что за чёрными глазами демона был тот, кого он полюбил. Даже если Луи был всего лишь маской, всего лишь способом соблазнить, Гарри чувствовал в себе любовь к нему. И именно ей был обязан слезами.
Земля под ним задымилась. Её края проваливались вниз, а сочная весенняя трава вспыхнула, подобно соломе. В разрастающейся яме Гарри увидел никогда не гаснущее пламя и в ужасе зажмурился. Его сердце отчаянно застучало, и страх скрутил каждую клетку тела, превратив подростка в один сплошной оголённый нерв.
Мерзкий запах ударил в нос, вызвав рвотные спазмы, но в желудке было пусто. Пахло обожжённой плотью, сгоревшими волосами. Пахло трупами. Гарри затрясся, забился глубже в деревянный шезлонг, но уже ничто не могло спасти его от приближающегося ада.
Прикосновения множества рук к его коже вырвали крик полный ужаса. Гарри распахнул глаза и заметался в страхе: обожжённые, буро-розовые руки тянулись к нему отовсюду из под земли. Их касания, липкие от крови и поплавившейся плоти свели его с ума, лишив последних крупиц самообладания. Гарри всё кричал, срывая голос, а внутри был лишь ужас.
Но всё прекратилось ещё быстрее, чем началось. Один миг ледяной пустоты в груди, когда мерзкие руки тянули вниз, и кричащего без остановки Гарри поглотил огонь. Боль бесчисленного множества сладких грехов заполнила его тело и поработила душу.
Луи улыбнулся краем губ, осматривая выженный пятачок земли, поднял разбросанную вокруг одежду и неслышно растворился во тьме.
И только ночь продолжала шептать им вслед навсегда, навсегда, навсегда…
========== Эпилог ==========
Тусклый свет кладбищенских фонарей едва рассеивал мрак, не достигая самых дальних уголков, отчего в этой части кладбища царила тьма. Надпись на надгробии было невозможно различить, но сутулой фигуре с трясущимися в рыдании плечами не нужно было видеть буквы, чтобы знать кто закопан в земле. Вернее, должен был быть закопан.