С земли мужчина казался ещё более представительным: тёмный официальный костюм облегал его красивую фигуру, начищенные до блеска туфли отражали звёздный свет. В лицо Гарри заглянуть не решался. Страх сковал дыхание.
— Расскажи мне, моя маленькая снежинка, каким ветром тебя занесло сюда?
Даже хруст снега под ногами мужчины звучал зловеще, но голос, ласковый и мягкий, был похож на сладкое маршмеллоу в густом кофейном напитке. Гарри поднял голову, пытаясь разглядеть лицо: мужчина был красив, как Бог. Высеченное искуснейшим скульптором лицо, с острыми скулами и тонкими, идеально искривлённым губами, выразительные брови. Лишь глаза выдавали дьявольское создание — агатово-чёрные. Сама Бездна.
— Я здесь, чтобы просить, — заикаясь, сказал малыш. — Мой друг умирает.
— Найл, верно?
Демон медленно обходил замершего в центре перекрёстка мальчика, кружил вокруг него подобно хищнику. В неверном свете ночи Гарри заметил, как блеснули его нечеловеческие зубы — удлиннённые алебастровые клыки. От покрывшего кожу липкого страха мальчик не мог нормально думать, не мог усмирить прерывистое дыхание и выдать чёткий ответ. Он лишь потерянно кивнул, краем глаза следя за чёрными туфлями на девственно-белом снежном покрове.
— Ты просишь много, снежинка. Подарить целую жизнь, — мужчина оказался сзади, потянул капюшон с головы, и тот соскользнул. Гарри вздрогнул, но не обернулся. За спиной его притаилась страшная опасность.
— Я отдам что-то взамен.
— Равноценное, Гарри? — спросил демон, наматывая на палец шёлковистый локон. — Ты отдашь мне свою жизнь в обмен на жизнь Найла?
— Сейчас? — воскликнул мальчик.
Мужчина с сожалением выпустил мягкие волосы из руки и преодолел последние шаги, оказавшись там, откуда начал этот круг — замер напротив малыша. Его чёрные глаза, совершенно тусклые, будто затягивали и без того скудный свет зимней ночи. Он покачал головой, чуть улыбнулся краешками губ.
— Нет, маленький. Я хочу посмотреть, как ты растёшь, — он вдруг упал на колени перед Гарри, и от резкого движения мальчик попятился, но демон перехватил его руку за запястье, дёрнул на себя. — Я дам десять лет, и вернусь за твоей жизнью, когда тебе исполнится шестнадцать.
Прикосновение обжигало, чувствовалось острее на февральском морозе. Детский пульс, торопливый и испуганный, под тонкой кожей, в переплетении тёмных вен действовал на демона подобно наркотику — обещал сладкую невинную душу спустя время. Нужно только подождать.
— Что думаешь? Согласишься на сделку? — промурлыкал мужчина, приподнимая дрожащую в его взрослой руке детскую ладошку. Юркий язык показался на секунду, когда он облизал тонкие губы, и ничто больше не могло спасти Гарри от тёмной власти демона — он зачарованно кивнул.
— Я проживу десять лет, а потом умру, чтобы отдать тебе свою душу, в то время, как у Найла будет целая жизнь впереди, — кадык на шее ребёнка дёрнулся спазмом, слюна загустела и сглотнуть удалось с трудом. — Это справедливо.
Зелень в глазах малыша вспыхнула, когда он принял смертельное соглашение. Демон приблизил его пальчики к своему лицу, согрел дыханием. Крупная дрожь пробила замёрзшее тело, мурашки побежали из-под коротко стриженных ноготков, расплываясь широкими волнами по всему скованному стужей телу.
В морозной ночи блеснули клыки, когда демон растянул рот в улыбке, обнажая свои нечеловеческие зубы. Язык скользнул по подушечке пальца Гарри, слизывая тёплую, солоноватую кровь. Мальчик выдохнул задушенное отрицание, пискнул и попытался отползти, но цепкие пальцы, будто пауки, вцепились крепче. Маленькая мушка оказалась поймана в паутину обмана.
Гарри чувствовал жжение не только в пальце, из которого демон тянул кровь, будто сквозь очень тонкую соломинку густой молочный коктейль. Жар разгорался в груди, выплёскивался в воздух детским хныканьем, пока жестокие нечеловеческие губы не накрыли рот Гарри, затыкая. От вкуса собственной крови на языке голова закружилась, и будто сквозь плотный слой воды мальчик услышал треск и звон — нити реальности рвались вокруг них. Новая действительность создавалась демонической властью, превращаясь в повседневность. Ярко вспыхнула ночь, ослепляя Гарри сквозь сомкнутые веки, и в голове прогремели слова их сделки. Демон сильнее вжался в искривлённый от ужаса рот, а снег под пальцами превратился в воду. Ночь горела.
Гарри попробовал вдохнуть — не получилось. Лёгкие сжались в нехватке кислорода, а рот наполнила чужая слюна и вкус крови. Мальчик выгнулся дугой и потерял сознание в демонических объятиях.
Мир пошёл по новому пути.
========== Март ==========
Демоны тревожат лишь тех, кто сам их тревожит*
— Кошмары, Гарри? — святой отец взглянул на него поверх очков, в карих глазах мелькнуло скептическое выражение. — Я не думаю, что ты должен относиться к ним так серьёзно.
Деревянная скамья давила на спину. Лопатки упирались в спинку, когда он сидел прямо, будто посаженный на кол. В целом, так Гарри себя и чувствовал после того, как признался. Отец Наварро его страхов не разделял, напротив, неверие и скользящая в глубине взгляда насмешка показали истинное отношение к рассказу своего самого молодого прихожанина.
— Вот если бы ты рассказал мне подробнее, что за сны мучают тебя…
Резкость, с которой подросток вскочил на ноги, испугала священника. Он вздрогнул, вскинул голову. Очки съехали чуть вбок, и сановник поправил их сухой, похожей на скрюченную ветку, старческой рукой.
— Не надо, спасибо, — протараторил Гарри, усиленно отгоняя образ сновидения, но белые клыки, вонзающиеся в его бёдра, алая кровь, струящаяся по обнажённым ногам вниз, так ярко стояли перед глазами, что не было никакой возможности избавиться.
Мысли эти в мрачных, дышащих целомудрием стенах церкви, были ещё кощунственнее, чем в темноте собственной спальни. Гарри сморгнул пелену стыда, потёр глаза пальцами. Бессонница сдавливала виски болью, ослабляла концентрацию, запутывая мысли.
— Мне уже пора, отец Наварро, —Гарри склонился, давая священнику время подняться, и, когда ладонь коснулась волос, благословляя, он сдержал расстроенный выдох в груди.
— Береги себя, мой мальчик.
Отец Наварро поцеловал его покрытый испариной лоб, и морщины на старом лице проступили острее. Беспокойство наконец подняло голову внутри наполненного спокойствием сердца, но слишком поздно. Гарри закрылся.
— Увидимся на воскресной службе, отец, — почтительно произнёс он и отступил на шаг. Тень от деревянной колонны разделила его тело по диагонали в районе груди. Пуговицы на школьной рубашке блеснули в непостоянном свете церковных свечей.
Была в облике мальчика какая-то тайна, будто чрезмерная взрослость в худощавой юной фигуре. Глаза цвета сосновых иголок смотрели цепко, настороженно, в любой момент Гарри готов был сбежать, чтобы сохранить свои секреты от взрослого мира.
Священник вздрогнул, мазнул растерянным взглядом по фигуре школьника ещё раз. Тревога холодным ужом забралась в грудь и свернулась под глухо бьющимся сердцем. Тёмная печать принадлежности стояла на мальчике, невидимая глазу, и лишь приближённое к Богу сердце смогло почувствовать. Почувствовать, но не осознать до конца.
Прежде чем отец Наварро успел высказать свои неясные беспокойства за Гарри, тихо хлопнув, закрылась церковная дверь.
Глаза у него были чёрными, но в них блестели белые точки далёких звёзд, и Гарри затягивало в глубь этого космоса. От агатовой пропасти чужого взгляда не было спасения и под закрытыми веками. Зажмурься он - это видение всё равно будет преследовать мальчика до конца его дней.
Грубые глубокие толчки этого существа внутрь его тела приносили ни с чем не сравнимое удовольствие, и Гарри извивался на белой простыне, отчаянно сопротивляющийся испепеляющей страсти.