— Прости, — Гарри подошёл, положил руку на плечо приятелю. — Не должен был срываться на тебя. Я понимаю, такое не часто услышишь.
— Поэтому ты не хочешь говорить с психологом? — Гарри кивнул. — И поэтому ты не рассказал отцу Наварро подробностей?
— Испугался, что его нравственность не выдержит грязных деталей.
Уголки губ Найла дёрнулись в неуверенной улыбке. Он наградил лучшего друга долгим, испытующим взглядом, но не увидев ничего, кроме широкой, дразнящей улыбки, рассмеялся.
— Я бы хотел посмотреть на его лицо, — сказал Найл, и Гарри благодарно обнял его. — Эйч?
— Мм? — пряча пунцовое лицо у друга на плече отозвался Гарри.
— Обещай, что с тобой всё будет хорошо.
— Конечно.
Он проклял демона, когда собственное тело сотрясли жестокие судороги получаемого удовольствия. Длинные холодные пальцы сжали его колени, резко дёрнули в стороны. Из чёрных провалов глазниц на Гарри смотрела Бездна.
— Мой светлый, хороший мальчик, — шептало существо.
Язык то и дело мелькал между тонкими губами. От этого вида кожу Гарри пробрал мороз, и следом за ним жар горячего дыхания. Демон наклонился, вдохнул аромат кожи подростка. Бледные руки и ноги Гарри были раскинуты в стороны, и весь он казался цветком, раскрывающейся белой лилией, плывущей по агатовому океану.
В коридорах школы пахло юностью: потёртой джинсовой тканью, исписанным маркерами металлом шкафчиков, приторным ароматом дешёвых духов и фруктовых помад. Гарри любил это время перед обедом, когда уже проснувшиеся, но ещё не уставшие школьники собирались в одну жужжащую толпу в общем холле и уже там делились на мелкие группы, чтобы отправиться в столовую.
Гарри любил школу, с удовольствием поднимаясь каждое утро с кровати, чтобы прожить ещё один день, и всегда удивлялся унылым, хмурым лицам одноклассников. Они не считали своё время, имея его в достатке. Не думали о будущем. На счету Стайлса секунды ещё месяц назад ушли в минус, и что бы ни говорил Найл, где-то глубоко в груди, за рёбрами, Гарри чувствовал холодок: он жил в долг. А долги рано или поздно придётся возвращать.
— Готов пообедать?
Рядом лязгнул металлический замок: Найл не церемонясь распахнул скулящую не смазанными петлями дверцу. Гарри прижал учебник математики плотнее к груди, облокотился лопатками на свой шкафчик.
— Поел бы, да.
Солнце прогревало воздух, плавило ледяные последствия зимы, окончательно прогоняя снег и холод из города. В большие окна школы было видно, как медленно собираются капли на сосульках под крышей соседнего корпуса, скользят вниз и срываются. Завороженный этим зрелищем, Гарри пропустил вопрос друга и вздрогнул, когда Найл ударом в плечо привлёк его внимание.
— Идём или нет?
— Идём, — согласился Гарри. — Просто не думал, что увижу ещё одну весну.
Он поднял руку, указал другу на тающие за окном сосульки, даже не подумав о реакции Найла. А стоило бы. Тот напрягся, сжал лямку от рюкзака в руке.
— Эйч, это пугает, друг, — в растерянности произнёс Найл. — Я безумно хочу тебе помочь и просто не понимаю, как подступиться. Ты рассказал мне правду о своих снах, и многое встало на свои места, но я не специалист. А он тебе точно нужен.
— Не нужен, — покачал головой Гарри. — Я не сумасшедший.
— Я не говорил этого! — воскликнул Найл. — Ты не сумасшедший, верно. Но твой мозг играет с тобой шутки. И они становятся всё злее.
Гарри поджал губы от досады: он должен научиться контролировать свой язык, не делиться мыслями с Найлом. Волнение на лице друга заставляло воронку беспокойства закручиваться с новой силой у Гарри в животе.
— Мне не нравится, что ты ищешь смерть за каждым углом.
— Я не ищу!
— Ждёшь, — исправился Найл, и Гарри уже нечего было возразить, не соврав. Поэтому он просто промолчал.
Руки сами нашли плечи приятеля, и Гарри, не задумываясь, притянул Найла в объятия. Ему было искренне плевать на косые взгляды и слухи; Гарри боялся не успеть донести до друга собственные чувства, не получить достаточно нежности и дружбы взамен.
Да, никто не верил в его кошмары, и возможно были правы. Гарри всегда оставлял место сомнению, всегда предполагал, что может быть он просто немного сумасшедший. И были моменты, когда солнце светило ярко, а жизнь была реальна. Остальное растворялось в суете буднего дня. Тогда он почти мог убедить себя в иллюзорности своих фантазий.
Но приходила ночь, и его холодные пальцы касались тела Гарри. Его горячие слова проникали в уши. Его твёрдая плоть распирала изнутри, доставляя порочное наслаждение.
— Слушай, я знаю, что иногда звучу, как настоящий псих, — начал Гарри, аккуратно подбирая слова, но вдруг замолк оглушённый.
Он заметил незнакомца. В толпе учеников этот неизвестный мальчик выделялся, как выделялся бы принц среди десятка обыкновенных юношей. Не одеждой или причёской, а целиком образом: статью и внутренней уверенностью. Гарри загляделся, потерял нить своего повествования.
— О чём ты пытаешься сказать мне? Эй! — Найл подтолкнул его, попытался привлечь внимание.
Бесполезно. Будто заколдованный, Гарри знал, что нужно отвести глаза, но не мог. И совершил фатальную ошибку — столкнулся взглядами с незнакомцем. Сквозь пространство холла он смог разглядеть чистейшего голубого цвета глаза, и вдруг почувствовал, словно куда-то падает. Это был восхитительный полёт со стоэтажного небоскрёба, и Гарри вовсе не думал о том, что неизбежно врежется в землю.
Дыхание, остановившиеся, кажется, на вечность, вновь наполнило грудь. Незнакомец поднял голову, небрежным движением головы смахнул чёлку в сторону. Тени от длинных ресниц трепетали на щеках, когда он улыбался, глядя подростку в глаза.
Гарри пропал.
Комментарий к Март
*Книга Благочестивых
========== Апрель ==========
Апрель пришёл дождём: ворвался на улицы их маленького города громким перестуком капель по крышам, их звоном об оконные стёкла. Асфальт освободился от снега, но оказался под слоем воды. Земля размокла, превратившись в непролазную грязь.
Гарри вновь оставил зонт дома. Несмотря на скорость, с которой пересекал школьную парковку, дождь всё равно добрался до него. Волосы пропитались влагой мгновенно, потяжелели и распрямились. Тёмные туфли вымокли и начали натирать.
— Бог проклял эту весну, — тяжело выдохнул он, заваливаясь в машину Найла. — Я похож на промокшего суслика.
— Разве тебе можно упоминать Бога всуе? — переспросил друг, внимательно разглядывая катящиеся по лицу Гарри капли воды. — Ты же пример набожного католика. Церковь по воскресеньям, все дела.
Подросток фыркнул, но скорее пытаясь избавиться от собирающейся на лице воды, чем на слова Найла. Тихий смешок позади отвлёк от поиска остроумного ответа.
— Я бы сказал, что ты выглядишь, скорее как котёнок.
Рука Гарри замерла в воздухе, а рот приоткрылся в волнении: этот новенький мальчик, так беспощадно ворвавшийся в размеренный ход его жизни, сейчас сидел на заднем сидении машины лучшего друга и улыбался. Уголки губ были нахально подняты вверх, а в глазах сверкали искры чистого веселья.
Красивый. Внезапно неистово желанный, новенький мальчик вдруг оказался так близко и говорил с ним. Говорил с Гарри.
Тошнота скрутила гортань, отрезая словам путь наружу. В панике, внезапно захлестнувшей его при виде незнакомца, заставляющего сердце биться чаще, Гарри мог лишь глупо моргать.
— Эйч, это Луи Томлинсон, — парень протянул руку, осторожно коснулся тёплыми пальцами влажной от дождя ладони Гарри. — Он у нас новенький, ну ты знаешь, — тараторил Найл.
— Гарри Стайлс, — едва удалось выдавить подростку. — Очень приятно.
— Даже не представляешь насколько, Гарри, — промурлыкал Луи, и до того, как щёки подростка успели заалеть, опозорив его ещё сильнее, повернулся к Хорану, выпустив дрожащую ладонь Гарри из своей руки. — Тогда увидимся на тренировке, Ни?