Демон склонился, с деланной нежностью пропустил волосы Гарри сквозь пальцы и тут же сжал в кулаке. Стараясь уйти от новой порции боли подросток выгнулся, словно позволяя использовать своё горло сильнее. Мужчина воспользовался представленной возможностью: обездвижил хваткой в волосах и толкнулся глубже.
— Моя снежинка.
Весь обед Луи не спускал с Гарри взгляда своих гипнотических глаз. С полуночного инцидента в парке прошла дождливая неделя, и апрель близился к концу, а Томлинсон всё также сидел один. Врождённая робость не позволяла Гарри перешагнуть эту черту незнакомцев и пригласить парня за их с Найлом стол. Но теперь он хотя бы здоровался, скромно улыбаясь на подмигивания Томлинсона.
Весенний бал подкрался незаметно: краснея Найл объяснил, что должен подготовиться, потому что Аманда согласилась пойти с ним, и значит вечеринке быть. Гарри лишь ободряюще улыбнулся другу, пожелав удачи с девушкой, и отказался от приглашения в очередной раз.
В отличии от подавляющего большинства школьников для него этот апрельский вечер ничего не значил. Гарри не чувствовал подросткового волнения в груди, лёгкого жжения в ладонях от возможности потанцевать с объектом своих первых романтических чувств, предвкушения от наполненного алкоголем веселья. Слишком чужды были ему соблазны юности.
Единственным отличием этого дня от других было отсутствие Найла, а значит добираться до библиотеки нужно было пешком. Гарри собрал учебники в рюкзак, распутал скрученный клубком провод наушников и приготовился к длинной одинокой прогулке. Но стоило ему покинуть территорию школы, как взгляд зацепился за уже знакомую фигуру. Сердце скакнуло к горлу, как бывало каждый раз, стоило ему заметить Луи, но усилием воли Гарри поборол волнение и подошёл.
Томлинсон стоял, вальяжно опершись на один из высоких фонарных столбов, длинной вереницей уходящих вдаль по улице, на губах его играло подобие улыбки.
— Привет, — произнёс Гарри, привлекая внимание одноклассника к себе. Заинтересованно глядящие в телефон голубые глаза Луи обратились к нему: радужка сократилась в момент узнавания, сам цвет приобрёл более насыщенный оттенок. Гарри хотел верить, что это интерес к нему так меняет взгляд Луи, что это зачатки хорошей дружбы.
— Хееей, — протянул тот. — Домой?
— Нет, есть ещё дела в городской библиотеке. А ты?
— А я маюсь от скуки, — развёл Луи руками. — Но, наверное, надо домой, раз в школе сегодня нечем заняться. Тренировку отменили.
— Да, сегодня же бал, — Гарри сам не заметил, как они не сговариваясь направились в одну сторону. Разговор завязался легко и непринуждённо.
— Поэтому ты пешком?
— Да, Найл готовится к вечеринке. Ты идёшь?
— Нет, —ни сожаления, ни интереса в голосе Луи не звучало. Он только констатировал факт. — А ты?
Гарри задумался. Ещё никто в школе не успел рассказать Луи о том, что он синий чулок, белая ворона среди них, но рано или поздно до Томлинсона дойдёт всеобщее мнение или он просто сам разглядит в подростке мышление, так отличающее его от сверстников. И правда сама сорвалась с губ.
— Я не очень общительный: большое скопление пьяных, неконтролирующих свои инстинкты подростков не кажется мне весёлым времяпровождением, — честно признался Гарри. — К тому же, я довольно религиозен с раннего детства, и мне претит подавляющее большинство вещей, которые случаются на подобных вечеринках.
Луи посмотрел из-под спадающей на глаза чёлки, поправил лямку рюкзака на плече. Видно было, как тщательно он обдумывал следующий вопрос, боясь задеть или показаться грубым. Но Гарри привык к смешкам и снисхождению от сверстников, когда дело касалось его взглядов на жизнь. Тем отчётливее и ярче стала его к Луи симпатия, когда тот проявил уважение.
— Ты совсем не похож ни на одного человека, кого я встречал прежде, — с оттенком восхищения отметил Луи. — У тебя религиозная семья?
Заданный подобным тоном вопрос выбил Гарри из колеи. Обычно люди недоумевали, когда узнавали его ближе, но Луи не выказал сомнения в образе жизни Гарри. Наоборот, его глаза светились неподдельным интересом, а лёгкий тон был полон завороженности. Гарри смутился и потупил глаза, предпочитая подсыхающий после дождя асфальт, чем эту сводящую с ума полуулыбку.
— По вопросу за раз, — улыбнулся подросток, стараясь перевести тему. Быть в центре внимания Луи оказалось волнительно: сердце колотилось в ускоренном темпе, а ладони потели, несмотря на дующий прохладный ветер. — Теперь моя очередь. Почему ты тащишься со мной в библиотеку в пятницу днём, вместо того, чтобы готовиться к вечеринке?
— О, это очень просто, — засмеялся Луи. — У меня совсем нет друзей в этой школе. Не очень здорово идти туда, где не с кем повеселиться.
— Вообще никого? Как так вышло?
— По вопросу за раз? — переспросил Луи и засмеялся. Звук его голоса вспугнул сердце, будто птичку с ветки, и оно застучало, захлопало крыльями. — Я отвечу тебе, несмотря на это правило, но ты останешься должен. Потом расскажешь мне, как в век царствования науки ты оказался верующим католиком.
Они остановились, и Гарри понадобилось несколько секунд, чтобы перестать разглядывать лицо своего собеседника, высвеченное робким весенним лучом. Луи улыбнулся располагающей, рождающей доверие улыбкой, и чуть наклонился, будто рассказывая по секрету:
— Я убедился на собственном опыте, уехав на долгий срок из страны, насколько сложно бывает человеку вернуться к привычной жизни. Это моя родина, но всё чужое, незнакомое, — Томлинсон выпрямился во весь рост, бросил задумчивый взгляд на здание библиотеки за спиной Гарри, перевёл его на магазинчик сладостей, потом на перекрёсток, забитый замершими на светофоре машинами. — Я пытаюсь привыкнуть, но пока безуспешно.
Время поджимало. Гарри мельком взглянул на часы, и в ужасе обнаружил, что стрелка убежала далеко вперёд — занятие должно было вот-вот начаться, а он не подготовился. Всё никак не мог оторваться от Луи, завороженный его голосом. Рассказанная история нашла очередной отклик в душе, сделала его ещё ближе к этому удивительному новичку. Гарри отчётливо увидел параллели с давлением, оказываемым на него мисс Сторм. Всё-таки он не хотел уезжать.
— Я пойду, — глухо сказал Гарри. Мысли закрутились вихрем, выстраивая отказ, который он намеревался озвучить своей наставнице прямо сейчас. — Важное дело требует завершения, я слишком долго тянул с этим, но благодаря твоим словам решился.
Луи удивлённо приподнял красивые брови, но Гарри не стал объяснять: сжал на прощание его плечо сквозь куртку и поторопился внутрь, подгоняемый неслышным тиканьем времени. Уже у двери он обернулся, посмотрел на Томлинсона и крикнул, пугая весенний ветер:
— В одном ты не прав. Один друг у тебя всё же есть.
— Открой мне своё тело, Гарри.
Голос его стал более глубоким, опасным. Изменился вместе с хозяином — за спиной демона выросли крылья. Гарри чувствовал касания жёстких игольчатых перьев к своей коже и стонал от ужаса.
Гарри сильно дрожал; ему казалось, что он лежит лицом вниз на кожаном одеяле; он всем телом ощущал холод, исходящий от сильной груди мужчины, от его твёрдого живота, от плотно прижатых к нему бёдер. Сердце демона билось о его грудь, а настойчивые пальцы уже добрались до пуговиц школьной рубашки.
Люди приходили в церковь каждое воскресенье, но Гарри не видел тёплого огня веры в их глазах. Каждый раз заглядывая в очередное скучающее лицо он задавался вопросом: был ли суеверный страх перед Богом так силён или их приводила сюда привычка?
Сам он вырос в компании своих демонических кошмаров, с мыслью о том, что рано или поздно ад разверзнется перед ним. Вера в Дьявола была неразрывно связана с верой в Бога.