— Здравствуй, мой дорогой мальчик.
Отец Наварро поправил рясу и присел на скамью. Гарри кивнул в ответ, задумчиво разглядывая танцующее пламя свечей на алтаре. Тишина церкви успокаивала, ложилась на плечи, подобно мягкому шерстяному одеялу и согревала.
— Как твои дела? — наконец завёл разговор священник. — Всё ещё мучают кошмары?
— Да, но уже меньше, — честно ответил Гарри. — По правде говоря, я их уже не помню после пробуждения. Найл говорит, что это к лучшему. Отпускает значит.
— Ирландский оптимизм, — засмеялся священник. — Думаю, твой друг прав. Ты выглядишь лучше.
Гарри прислушался к эху своих ощущений: повернул руку ладонью вверх, и в неверном церковном свете внимательно осмотрел линию жизни. Рука была его обычной рукой. Гарри согнул пальцы, растёр между ними воздух.
— У меня появился новый друг, святой отец, — улыбаясь, сказал он. — Новичок в школе. Уже успел меня спасти от хулиганов, и, пусть неосознанно, но помог определиться с трудным решением.
— Это прекрасно, мой мальчик! — отец Наварро потрепал его волосы. — Возможно, именно хорошее новое знакомство окончательно выгонит демонов из твоей головы. И твоей души.
Гарри кивнул, уверенный, что так и будет. Встреча с Луи точно к лучшему.
========== Май ==========
Комментарий к Май
Простите за долгое отсутствие. Будем считать, что это был незапланированный отпуск за свой счёт.
Всем, кто ждёт историю про ферму — отдельное извинение. Я закончу эту, и обещаю вернуться к той.
Annsmith моя пожизненная благодарность. Вечный источник вдохновения и мотивации.
И пссс, написание фанфиков не такое уж плохое хобби <3
У него в ушах снова раздался насмешливый, жестокий хохот демона, без предупреждения, и от воспоминания о ледяных руках, скользящих по телу, Гарри бросило в жар. Одеяло заскользило по коже, словно его ладони, пугающие до холодного озноба, и упало на пол. Гарри рывком сел на кровати.
Грудь вздымалась, и за каждый вдох приходилось бороться с собственным телом — испуг сжимал кольцо всё туже, лишая лёгкие кислорода. Волосы слиплись от пота, и каплями он стекал по позвоночнику.
Но в комнате всё-так же пахло кондиционером для постельного белья, что использовала мама, а не серой и мускусом. В каждом его сне от мужчины, так безжалостно владевшим телом Гарри, пахло адом и сексом. Он очень хорошо помнил этот запах, помнил рельеф тела, тугие переливы мышц под кожей, жёсткие волосы, горячий юркий язык. Но лицо…
Лицо оставалось в тени памяти. Стоило утру заглянуть в окно, скользнуть солнечным лучом по лицу, или трелью будильника достигнуть ушей, и лицо демона забывалось, растворялось в уходящей ночи.
Вот и сегодня, после пробуждения, Гарри продолжал слышать его смех, ощущать наглые, собственнические прикосновения на коже, но лицо вновь ускользнуло от его внимания. Хотя было одно кардинальное отличие сегодняшнего сна от других — он вновь вспомнил это издевательски нежное прозвище, которым чудовище наградило его десять лет назад.
Снежинка.
Гарри стряхнул наваждение, наклонился, чтобы затянуть упавшее одеяло обратно на кровать, а когда выпрямился, то едва смог удержать рвущийся из горла крик. Кто-то был за окном.
Тёмный силуэт поднял руку и костяшкой пальца постучал. В голове Гарри этот стук прозвучал набатом, возвестившем о том, что палач явился за его головой. После жуткого кошмара, приснившегося ему этой ночью, никакой другой мысли у Гарри не было — это демон, и только он.
Силуэт вновь постучал, сложил ладони вместе, будто спрашивая разрешения. Переборов нервную дрожь Гарри дотянулся до ночника и включил. Неяркий свет от ночной лампы разлился вокруг, и сгусток обрёл цвета — зелёный и белый.
— Луи, блин, — простонал Гарри, когда разглядел друга за стеклом: волосы в беспорядке, накинутая на белую измятую футболку зелёная рубашка расстёгнута. В голубых глазах словно застыла некая мольба, руки беспокойно перебирали ткань, и все движения отличались напряжением.
Гарри поднялся, не раздумывая открыл окно. Луи грациозно скользнул внутрь вместе с майским ветром и запахом предрассветных сумерек.
— Пять утра, — констатировал Гарри вместо приветствия.
Страх отступил, больше не душил, не стоял комом поперёк горла. Теперь лишь волнение покалывало в кончиках пальцев, как и всегда в присутствии Томлинсона.
— На самом деле мне приснился очень дурной сон.
Уголки его тонких губ были опущены, и глубокие горькие складки сформировались вокруг рта. Сердце скакнуло вверх, ударилось о грудную клетку и полетело вниз, в бездну первой любви. Гарри наполнился неумолимым восторгом только глядя в эти голубые, полные интриги и тайны глаза.
— И ты пришёл ко мне?
Голос дрогнул. Луи повернулся и взял его за подбородок: большим пальцем слегка провёл по нижней челюсти, затем поднял его, обвёл губы. Гарри прикрыл глаза — он ждал поцелуя. Жаждал его.
— Мне приснилась птица, попавшая в силки, — поцелуя не последовало. Горячий рот Томлинсона прижался к виску, руки скользнули вдоль плеч к спине, и тот прижал Гарри к себе. — Почему-то, когда я проснулся, то не смог думать ни о чём кроме тебя.
Запах Томлинсона, уютный и сладкий, как домашнее печенье, окутал с ног до головы, и Гарри вдыхал его полной грудью, удивляясь, как он смог погрузиться в это чувство так быстро. Луи сломал все его барьеры за жалких пару месяцев, проникнув под кожу.
— Я не верю в предчувствия и всякую подобную фигню. Я не особенный, у меня нет дара, — Луи вдруг расцепил руки и отошёл от Гарри. Он мерил комнату шагами, и волнение расплёскивалось вокруг крупными каплями. — Но почему мне кажется, что ты в беде?
Гарри тряхнул головой, отгоняя рассеянность, вызванную близостью Томлинсона. Он совершенно ничего не понимал в происходящем, но тревога, помноженная на нежданные, выбивающие из хрупкого равновесия, чувства к Луи, подобно сильному напору воды прорвали его плотину.
Гарри пристально посмотрел в голубые глаза напротив и правда хлынула из него потоком, сметая тайны и нерешительность со своего пути.
— Меня мучают кошмары…
Гарри видел реки крови, уносящие прочь всё человеческое. Стоя на возвышении он вглядывался в алый поток, внутренне содрогаясь. Внизу плескалась мутная субстанция чужой души.
— Это живёт внутри каждого из нас, — тихо прошептал Гарри.
Дыхание опалило его шею сзади, две ледяные руки обвились вокруг плеч, как лозы ядовитого плюща обвиваются вокруг мраморной статуи в тенистом саду. Гарри тяжелым выдохом отогнал страх и откинулся назад. В объятия ада.
— Вы приручили его, нарядили в шелка, — полился ему в ухо сладостный шёпот демона. — Вы сделали вид, что оно умерло. Вы загнали его в книги, фильмы и чувственные сны. Вы видите его в кошмарах. Но оно с вами постоянно. И оно живо, оно пульсирует, оно горячее и влажное, от него воняет мускусом и гнилым мясом.
Рука скользнула в вырез распахнутой школьной рубашки и лаская кожу опустилась ниже. Гарри закрыл глаза, отдаваясь наслаждению. Отдаваясь демону.
— Грех, Гарри.
Майское цветение в полной мере отражало чувства Гарри. Они словно бутоны назревали в груди в течении весны: март посадил семена первой встречей с Луи, а апрель поливал дождями, питал разговорами и взглядами украдкой. Сейчас они набрались сил и окрепли. Они были готовы выломать Гарри рёбра, чтобы вырваться на волю.
Глядя, как Томлинсон пересекал столовую, сжимая своими тонкими пальцами края пластикового подноса, Гарри слышал треск, с которым его влюблённость рвалась навстречу. Сдерживать вспыхивающий всполохами в глазах восторг становилось всё труднее.
— Хей, — поздоровался Томлинсон, присаживаясь за их столик. Его бедро плотно прижалось к ноге Гарри, и сквозь слои одежды тот почувствовал тепло чужого, желанного тела. — Как спал?
— Нормально, — с деланным безразличием ответил он. От близости к Луи дрожали пальцы, и Гарри приходилось контролировать свои порывы — хотелось скользнуть под руку Томлинсона, устроить свою голову на его плече. Хотелось иметь право это сделать.