вдруг не собраться, да не съездить на пикник?
Инеза с Юлией поедут, мы с тобой,
и мой приятель - он без девушки, мечтатель,
все идеалом бредит, как в игре,
а это «как» отбросить не решится, все видит разницу.
А, кстати, вдруг потом
его девчонки наши познакомят
с подругою -
их хлебом не корми, несчастным помогать!
А, кстати, где Инеза?
(входит Инеза)
Инеза.
- Вы так кричите - трудно не услышать!
Я там смотрела фильм - такой смешной!
Про парочку, она его терзает,
а он кричит и сердится, но делает потом.
Привет.
Леонид.
- Привет. Красива, как всегда -
хоть забирай и увози на танцы.
Инеза.
- Я год не танцевала.
Альберт.
- Целый год!
Подумать только! Целый год не прижиматься
своими бедрами к плейбою-африканцу,
и попой не крутить!
Леонид.
- Ты - феодал.
(Инезе)
Как ты живешь с ним?
Инеза.
- Я сама не знаю. Надеюсь, может, кто-то украдет.
Хоть ты.
Леонид.
- Я бы украл, да конь у рыцаря в поломке, и замка нет.
Мы говорили
о пикнике.
Мне город наш осточертел - комбайн для фарша
из человеческой надежды и мозгов!
Я от работы уже вою, и усталость
такая дикая
от миллионов лиц,
витрин, дверей куда-то, чьих-то окон
и разговоров деловых, но ни о чем.
Поедем?
Инеза.
- Если Юлия поедет, она, что думает?
Леонид.
- Еще не говорил.
Инеза.
- Я созвонюсь с ней.
(уходит)
Леонид.
- Трудно объяснить,
что в ней приятнее - характер ли, улыбка
или манера двигаться.
Особый стиль во всем.
Она
графиню мне напоминает старых сказок,
из замка белого.
А ты - богач.
Да, ты, поверь, счастливый человек.
(уходит)
Альберт.
- Счастливый.
Если б я не знал,
что дружба выше похоти животной,
и что мой друг моей Инезе тот же брат,
и не посмеет.
Это упование довольно жалкое!
Если же они останутся наедине,
им станет скучно,
включат музыку, станцуют,
вина нальют и станут пить,
и он ухаживать начнет - так, больше по привычке,
потом, она же соблазнительна!
А ей
его ухаживания - как им всем! приятны.
Я видел, как она смеялась - этот смех
таил вопрос: а ты моим не будешь? Попробуем -
а как это - с тобой?
Проклятие!
(входит Инеза)
Инеза.
- Он улетел уже?
Я с Юлей говорила - она согласна.
Альберт.
- Ты оживлена
и вся цветешь.
Как Леонид тебе?
Инеза.
- Он милый и забавный.
Мы дружим тыщу лет - он все такой:
никак с подругами не может разобраться,
а виноват-то сам.
Шутник и фантазер.
Альберт.
- А как мужчина? Как он?
Инеза.
- Я не знаю.
Ты мой мужчина. Хватит одного.
(сцена вторая. Леонид и Жан)
Леонид.
- Похоже, с Юлией у нас грядет размолвка -
приелось всё обоим. Выбрать день,
и по хорошему расстаться, без претензий,
и пошлых анекдотов, типа, сцен,
лавин притянутых обид, воспоминаний,
наполненных до верха горькой желчью,
вражды,
пощечин театральных, колких слов,
которые изгадят всё.
Я буду
ее по доброму, конечно, вспоминать,
и с благодарностью.
Жан.
- Ведь Юлия красива,
умна по своему, по женски - что не так?
Леонид.
- Как это - что?
Да разве внешность может
быть главным в дружбе?
Если б у меня
вдруг вырос горб,
да просто прыщ противный,
ты что, со мной дружить бы перестал,
и презирать стал бедного калеку?
Руки бы не подал?
Жан.
- Постой.
Вы ж не друзья.
Вы с ней живете.
Леонид.
- Это форма дружбы.
В начале нам все нравилось, притом,
у нас и интересы совпадали,
и взгляд на вещи.
Даже, если спор - он забавлял, он приправлял жаркое
обычно пресного общения двух полов -
так повар мастерски находит новый вкус,
мешая сахар с перцем.
Было ново и приятно.
Но все ж - мы разные.
А вот что.
Говоришь, она красива?
Так это ж здорово! Возьми ее, отбей,
и руки мне развяжешь!
Влюби ее в себя!
Жан.
- Но это бред.
У девушки понятия о парне,
который ей понравится,
стоит,
как обелиск, оно неколебимо,
в мечтах ее герой почти что с детских лет
отлит из бронзы красочных историй,
отца примера, есть, так старших братьев
или героя фильмов.
Ей влюбиться
по прихоти твоей или моей
так же возможно,
как тебе влюбиться в бабу,
торгующей на рынке огурцом.
Леонид.
- Это школа.
Но жизнь другому учит.
Для любой,
особенно красивой, а любая
своей особой обладает красотой