Вслед за хозяйкой Донал поднялся по узкой, крутой лесенке. Первое, что он увидел, был слегка зеленоватый солнечный свет, льющийся из окна, уставленного цветочными горшками. Дори подвела его к двери, и он вступил в очаровательную маленькую комнатку, непритязательную и домашнюю, но показавшуюся ему почти роскошной по сравнению со своим прежним жилищем. Он увидел белые стены, коричневый дощатый, но чисто выметенный пол, на котором играли блики огня, разведённого в низеньком камине. По обеим сторонам от огня стояли два кресла, покрытые яркими полосатыми накидками.
Над огнём попыхивал чайник, добела выскобленный сосновый стол был накрыт к чаю. На нём красовался пузатый тёмно — коричневый чайничек и чашки с причудливым бронзовым узором, сиявшим в свете огня не хуже червонного золота. Возле одной из стен стояла простая деревянная кровать.
— Вот посмотрите, сэр, чем мы можем вас порадовать, — сказала Дори, — и если вам подойдёт, то милости просим, оставайтесь.
С этими словами она открыла то, что Донал принял за дверцу стенного шкафа, расположенного справа от камина. Но за дверью оказалась крошечная, но аккуратная спаленка, пахнущая уютом и свежестью. Пол здесь тоже был выскоблен и потому был чище и приятнее любого самого пушистого ковра.
Посередине возвышался небольшой стол красного дерева, почерневший от времени. Сбоку стоял ещё один столик, покрытый выцветшей зелёной скатертью. На нём лежала большая семейная Библия, за которой виднелось ещё несколько книг и коробочка для чая. Возле стены прямо напротив окна стояла ещё одна кровать. Лучшего жилища нельзя было и желать. Донал повернулся к хозяйке и сказал:
— Боюсь, это для меня даже слишком хорошо. Может, тогда вы мне её сдадите? Пока на неделю, а там видно будет. Я — то сам не прочь остаться здесь подольше, но не знаю, как получится. Вдруг работа какая подвернётся? Так что больше, чем на неделю вперёд, я пообещать ничего не могу.
— Да вы не беспокойтесь. Оставайтесь до завтра у нас, а утро вечера мудренее, — ответила Дори. — И потом, всё равно до понедельника у вас ничего не решится. А утром в понедельник сядем все вместе — вы да я, да мой хозяин — и поговорим. Без него я всё равно ничего не могу решить. Такие уж мы с ним: порознь нам и вовсе никак.
Довольный и благодарный Донал с радостью вверил заботу о своём нынешнем существовании этим скромным старикам, посланным ему в помощь самим Богом. Хорошенько умывшись, причесавшись и как следует почистив всё, что можно было почистить из одежды, Донал вновь спустился к хозяевам. Чай был готов, и сапожник уже сидел возле окна с книгой в руке, оставив своё кресло для гостя.
— Не могу же я отбирать у вас кресло! Оно ваше! — запротестовал Донал.
— Да что там! — откликнулся сапожник. — Зачем вообще нужно добро, как не для того, чтобы отдавать его ближнему, который в нём нуждается?
— Но вы целый день работали!
— А вы целый день шли.
— Но я намного моложе вас!
— А я уже старый, и мои земные труды скоро совсем завершатся.
— Но я крепче вас!
— Тем больше надо заботиться о том, чтобы и оставаться таким же крепким. Садитесь, сэр, не трудите себе ни спину, ни ноги; они, бедные, и так вон сколько отмахали, сколько на себе несли! Пусть тоже отдохнут! Ногам в жизни нелегко приходится. Собьются они с пути, тут уже ничего не поделаешь, пока они снова не выберутся на верную дорогу. Я, бывает, так горжусь и радуюсь, что мне выпало о них заботиться. Вот уж всем службам служба! Гораздо лучше, чем быть привратником у врат Дома Господня. Ноги — то, они поважнее всякой двери будут!
«Слава Богу, — подумал Донал, — что в мире есть и другие люди вроде моих отца с матерью!»
Он уселся в предложенное ему кресло.
— Садись к столу Эндрю, — сказала старушка, — если, конечно, можешь хоть на минутку отложить свою книжку. Пусть душа пока отдохнёт, пора и про тело подумать… Ой, сэр, боюсь, не будь меня рядом, он вообще бы позабыл и про еду, и про питьё!
— Эх, Дори, — ответил старик, — разве я тоже тебя иногда не кормлю? Особенно когда попадётся кусочек получше да повкуснее?
— Кормишь, кормишь, Эндрю, а если бы не кормил, не знаю, что бы сталось с моей душой. Наверное, то же самое, что с твоим телом, если бы я тебя от книжек не отрывала и к столу не звала. Вот видите, сэр, мы с Эндрю — как тот Джек Спрэт со своей женой, из детской считалки! Знаете, наверное? [6]
— Это точно! — улыбнулся Донал. — Вы так друг другу подходите, что любо — дорого смотреть!
6
Имеется ввиду детская считалка из «Стихов матушки Гусыни»: Супруги Спрэт десятки лет / Прожили очень мирно. / Муж мясо постное любил, / Жена дружила с жирным. / И вот они за годом год / Так зачищали кости, / Что каждый день их тощий кот / Ходил к соседям в гости.