Он следовал иному, неизмеримо более высшему водительству. Так же поступил сейчас и Донал. Его прямо — таки подмывало повернуть назад, но он сосредоточенно шагал вперёд и потом ни разу в этом не раскаивался.
Я не стану описывать их путешествие. Скажу лишь, что спустя несколько дней неспешной ходьбы (ведь Дейви совсем не привык к столь дальним прогулкам) они вскарабкались на последний утёс, постучались в старый домик Грантов и тут же очутились в крепких и нежных объятиях Джанет. Дейви невольно потянулся к матери Донала, и её доброе сердце тут же распахнулось навстречу мальчику, как распахнулось когда — то для маленького сэра Гибби. Эта простая крестьянка воистину становилась матерью для всякого, кто нуждался в материнской любви.
За первой встречей последовали удивительные радости, превзошедшие даже самые восторженные мальчишеские мечты. Прежде всего Дейви увидел, как сильно любят Донала его родные и друзья. Ещё одной неожиданной отрадой стало новое ощущение необыкновенной и доселе невообразимой свободы. Ему казалось, что Сам Бог даёт ему эту дивную вольность вместе с широтой Своего неба, с мощью Своих горных круч и свежестью Своего ветра. Были и сумерки на горном склоне, когда овечьи спины лишь смутно белели в надвигающейся темноте, а Донал рассказывал ему о Пастыре душ человеческих.
Слушая его, Дейви чувствовал, что на свете, должно быть, и впрямь был этот удивительный Человек — и не только был когда — то давно, но есть и сейчас! — чудеснее и добрее Которого не сыскать во всей вселенной. В Нём соединилась вся красота бытия, и именно Он однажды отдал Себя Своему безгрешному Отцу и Его донельзя грешным детям, чтобы привести братьев и сестёр в Отцовский дом, ибо вся Его радость — в Отце и Его чадах. Перед глазами Дейви встал Иисус, Который был прежде всего Сыном, преданно и нежно любящим Своего совершенного Отца, и без помощи Которого Бог — Отец никогда не смог бы сотворить ни одного из нас и потом сделать из нас сынов и дочерей, которые любили бы Его всем своим сердцем. Донал говорил, и сердце мальчика понемногу разгоралось любовью и восхищением. Он готов был по первому зову вскочить и приняться за любое дело, которое поручит ему этот необыкновенный Сын, и Донал надеялся (и надеялся не напрасно), что когда для Дейви настанет час испытания, то, во имя Вечной Истины, тот сможет удержаться за незримого Бога, пусть даже Его рука будет казаться ему далёкой и бездейственной, а Его присутствие — недостижимым.
Донал с облегчением чувствовал, что его юношеские переживания остались позади. В его мыслях о леди Гэлбрайт не осталось ни малейшего следа горькой печали. Он любил её, но был вполне счастлив, что её нежнейшие чувства принадлежат не ему, а Гибби. Он не задумывался о том, какую роль в этой счастливой перемене сыграла его привязанность к леди Арктуре. Дружба с нею была много более зрелой и серьёзной, чем его восхищённое преклонение перед леди Гэлбрайт. К тому же на этот раз он относился к своему сердцу с такой ревнивой требовательностью и так не хотел впадать в опасное безрассудство, что нередко сознательно заставлял себя думать о чём — нибудь другом, чтобы мысли и чувства, связанные с леди Арктурой, не оказались слишком стремительными, не углублялись слишком быстро и не забегали чересчур далеко, обрекая его на новые мучения. Он знал, что малейшее послабление может лишить его способности честно, по — мужски исполнять свой долг по отношению к ней — прежде всего способности надлежащим образом заботиться о здоровье её души, не вводя её в ненужные заблуждения.
Однако это не помешало ему поделиться с Джиневрой своими тревогами. Он не мог ничего толком объяснить и лишь признался, что тоже ощущает некую смутную опасность, нависшую над молодой наследницей. Его тревога усугублялась ещё и тем, что он гораздо лучше Арктуры представлял себе хищную и недобрую натуру тех людей, с которыми ей, возможно, придётся иметь дело. Если бы рядом с Арктурой не было миссис Брукс, он ни за что не решился бы оставить её наедине со своими страхами. Сэр Гибби с открытым ртом выслушал рассказ о том, как в замке была найдена часовня, запертая и забытая всеми из — за того, что в ней покоился прах ушедших мертвецов, а может быть, и бродили их неспокойные духи. И он, и его жена уверили Донала, что они с радостью примут у себя леди Арктуру, если он привезёт её с собой. Может быть, ей и вправду лучше отказаться от этого тяжкого, угнетающего душу наследства, бросить всё, переселиться к ним и навсегда стать свободной, как птица? Но Донал твёрдо заявил, что если Бог доверил имущество именно Арктуре, вряд ли Он хочет, чтобы она самовольно отказывалась от своих обязанностей. Наверное, лучше дождаться, пока Он Сам освободит её от них, ведь перед тем, как принять изобильное Божье наследие в Его Царстве, она должна научиться управлять владениями, вверенными ей здесь, на земле. Всё это Донал знал, но… Ах, если бы он только мог снова оказаться рядом с ней, чтобы помогать ей, чем только можно!