Вот отчего государство нуждается в институтах, регулирующих рыночную экономику. Создать фондовую биржу можно одним росчерком пера, а вот создать комиссию, которая следит за работой биржи, – это требует времени, и немалого. Постоянно идет устрожение правил – контроль над продажей ценных бумаг. Вводятся правила, требующие раскрывать детали сделок, регулирующие деятельность финансовых институтов и рискованные операции. Потому что биржа, что бы ни говорили о биржевиках, – необходимая часть мировой экономики. Без биржи экономическое развитие остановится.
На Уолл-стрит деньги – это власть. На Уолл-стрит прошлые достижения никто не помнит. Вы хороши, если добились успеха. И чужая удача никого не радует. Однажды, выступая по телевидению, Дональд Трамп произнес монолог в дарвинистском духе – насчет того, что выживает сильнейший:
– Нью-Йорк – мой город. Здесь колеса мировой экономики никогда не останавливаются. Этот город не дает бизнесу замереть. Манхэттен – крутое место. Настоящие джунгли. Если вы неосторожны, вас разжуют и выплюнут. Но если вы вкалываете по-настоящему, можете выбить свое!
Это монолог не о деньгах. Деньги – инструмент. Главное – пробиться, прорваться на самый верх. Дональд Трамп воспринимает себя как воина. Определяющие успех качества – мужество, дисциплина и владение боевыми искусствами. В широком смысле этого слова. За все, что имеет значение в жизни, надо сражаться. Если возникает проблема – ее надо решить любым образом. Самая большая опасность – показать свой страх. Все это и понравилось американцам: наконец-то у нас в президентах настоящий мужик, у которого хватает характера делать то, что надо!
Дональд Трамп – крупный и амбициозный игрок. Он уверен в себе, жесток, холоден и хладнокровен. На язык острый как бритва он дает ответ раньше, чем прозвучал вопрос. И под рукой всегда нож, которым он готов вырезать свои инициалы на теле поверженного врага.
И все-таки: что помогло ему выиграть? Слабость соперника? Или его собственные достоинства?
Ошеломляющая неудача Хиллари Клинтон
В Белом доме в двери, которая из приемной ведет в Овальный кабинет, есть потайное окошко. В него заглядывают, когда к президенту приходят посетители, чтобы знать, как идет беседа, и не пропустить момент, когда она заканчивается.
В 1984 году в Овальный кабинет к Рональду Рейгану пришел советский министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко. Помощники попросили Рейгана обсудить с Громыко один важный вопрос, когда они на короткий момент останутся вдвоем перед обедом. И действительно, два джентльмена что-то коротко обсудили, причем оба согласно кивнули. После обеда американцы спросили советских дипломатов, каким же будет их ответ на заданный вопрос. Но гости даже не понимали, о чем их спрашивают.
Тогда заместитель госсекретаря поинтересовался у охранника, который через потайное окошко наблюдал за происходящим в Овальном кабинете, что же там происходило. Выяснилось, что Рейган, которому было семьдесят три, спросил Громыко, которому было семьдесят пять, не желает ли министр воспользоваться президентским туалетом перед обедом. Громыко с удовольствием принял предложение. Он зашел первым, его примеру последовал Рейган. Они вымыли руки и в неплохом настроении отправились обедать.
Но полностью Овальный кабинет не просматривается. Поэтому сотрудники секретной службы могли только догадываться, что там происходило, когда президент Билл Клинтон и стажер аппарата Белого дома Моника Левински оставались наедине.
– Это были настоящие любовные отношения, по крайней мере с моей точки зрения, – рассказала недавно Моника Левински. – Нас связывала эмоциональная интимность. Мы часто встречались, болтали по телефону, обменивались подарками, строили планы.
Рядом с рабочим кабинетом – комната отдыха. Ее оборудовали еще для президента Дуайта Эйзенхауэра после того, как у него начались проблемы с сердцем, чтобы он мог прикорнуть среди дня. Там же расслаблялся и Билл Клинтон. Дремал. Слушал музыку. И раз десять вступал в интимные отношения с Моникой Левински.
– Я глубоко сожалею о том, что произошло между мной и президентом Клинтоном, – говорит Моника Левински. – Действительно сожалею. Я была слишком молода, чтобы осознать реальные последствия наших отношений и чтобы предвидеть: меня принесут в жертву во имя политической необходимости. Я оглядываюсь назад и не могу поверить: о чем я тогда думала? Я бы отдала все, чтобы вернуться в прошлое. Я бы поступила иначе.