Хорошо известная его автоэпитафия: «Мир ловил меня, но не поймал».
Поймать его было сложно, ибо этот сын малоземельного казака, ставшего священнослужителем, любил и умел пользоваться малым. И подолгу на одном месте не засиживался. В самом начале своей взрослой жизни он имел все шансы сделать любую карьеру в Российской империи. Потому что помимо казачьих предков отца имел татарских предков матери, которая происходила из старинного, хоть и обедневшего крымского рода Шан-Гиреев. Впрочем, в нем уживались два начала, мешавшие карьеризму. К малороссийскому лукавому взгляду на жизнь добавилась крымская мечтательность и восточный фатализм.
С 1741 по 1743 год Григорий учится в Киевской духовной академии, известной также как Киево-Могилянская. В 1747 году ее стали именовать Киево-Могило-Заборовская академия, почтив таким образом память митрополита Киевского Рафаила Заборовского, сделавшего как никто много для развития этого учебного заведения, заложившего вкупе с Харьковским коллегиумом основы не только духовного, но и во многом светского образования в Российской империи.
Именно митрополит Рафаил, приметивший у отрока Григория талант к пению, столь распространенный у малороссов, отправил его в Санкт-Петербург, в придворную капеллу, где Сковорода сблизился с земляком с похожей судьбой – Алексеем Разумовским, ставшим морганатическим мужем императрицы Елизаветы Петровны.
Три года, проведенные в столице империи, произвели на Григория неизгладимое, но гнетущее впечатление.
Это очень хорошо уловил Иван Кавалеридзе – автор советского биографического фильма «Григорий Сковорода» и трех скульптурных изваяний своему герою. Конечно, он, снимая свой шедевр в 1959 году, делал упор на том, что столичный воздух был вреден свободолюбивому сыну степей, что ему не с руки было пресмыкаться перед сильными мира сего.
Но на самом деле только первое утверждение можно считать более-менее верным, ибо, как мы знаем, Сковорода и сам был не совсем уж простого происхождения, и с фаворитом царицы дружен был, и вхож был в семью видного имперского администратора Полтавцева, глава которой приходился его матери кузеном.
Да и последующие его знакомства подтверждают, что не чурался наш философ дворянских поместий. Причем, как легко входил в них, так легко и выходил из оных.
Характерный пример можно привести из пребывания Сковороды на положении личного учителя у богатого малороссийского помещика Томара. С учеником Григорий Саввич не поладил и обозвал его, как культурно пишут исследователи его биографии, «свиною головою». Матушка отрока возмутилась и указала несдержанному на язык учителю на дверь. По прошествии же не столь и длительного времени после этого она написала Сковороде письмо с извинениями и просьбой вернуться. Тот внял, и Томара-младший со временем стал видным деятелем в империи Александра I, неизменно указывая на то, что всем в жизни обязан был учителю Сковороде.
То же самое мог бы сказать и самый известный ученик Григория Саввича, Михаил Коваленский, вершиной карьеры которого стало рязанское губернаторство. Хотя, без сомнения, в памяти потомков он остался прежде всего как первый биограф философа. Его «Жизнь Григория Сковороды» (1794) до сих пор остается основным источником для изучающих жизнь и дела малороссийского феномена.
Средний возраст жизни Григорий Сковорода провел в скитаниях. Несколько лет бродил по Австрии, Венгрии, Польше, Германии, Италии. И на склоне лет он будет непринужденно вставлять в речь и писания свои не только латинские и древнегреческие слова, но и примеры лексики польской, немецкой, венгерской.
Вернувшись домой, Сковорода мечется между академией в Киеве, коллегиумом в Харькове и усадьбами просвещенных и не очень помещиков, возжелавших, чтобы причесывал воспитание их отроков и парубков уважаемый человек, имевший свою систему взглядов на мир, религию, людей.
И хотя известный историк философии Радлов холодно заметил, что Сковорода, к сожалению, не оставил после себя философской школы, система своя у него была. Судить о ней мы можем по литературным и философским опытам Григория Саввича.
Русский Сократ? Так кем же был и чему учил Сковорода?
Его называли русским Сократом, харьковским Диогеном, Спинозой, тайным отцом славянофильства, одним из первых в России крестьянских демократов, мнимо народным философом, первым философом на Руси в точном смысле слова, апостолом рационализма, мистиком и истинным сыном рационалистического века Просвещения.