«Запасы украинских слов Даль скопил обширные; поначалу у него “созрела было мысль, что русский словарь без малороссийского был бы далеко не полон”…
Но и когда “Толковый словарь” определился как великорусский, Даль продолжал работать над словарем малороссийским. Часть этого труда он передал Лазаревскому – письмо из Нижнего к нему подписано: “Преданный вам и ожидающий малороссийского словаря”.
С Максимовичем, известным украинским ученым, Даль обсуждал особенности говоров, “поднаречий малорусских”, “подслушанные уклонения… между Пирятином, Решетиловкой, Кременчугом”, он хотел различать их, как различал говоры тамбовский и тверской.
И к третьей части он тоже мечтал обратиться. В письме его к Максимовичу читаем: “Составлены у меня и мало– и белорусский словари – не знаю, как полны окажутся; все-таки более, чем теперь есть” (видимо, речь о запасах, а не об окончательно подготовленных словарях)».
Даль и Украина – тема огромная, неподъемная для нашего скромного очерка, но необходимо отметить, что после того, как полувековой труд Даля над его словарем был завершен, то именно на него ориентировались просвещенные малороссы. О таком труде для своего наречия мечтали.
Радуясь первым выпускам «Толкового словаря», старый товарищ старого Даля профессор Редкин писал ему:
«Но в этом отечестве есть еще и родина моя (кажется, и твоя) – Малая Русь. Ведь и для нее собирал ты, кажется, и пословицы, и слова, а кто же будет обрабатывать и издавать это собрание?» И снова, через несколько лет, когда гигантский труд Даля был завершен: «Дождемся ли мы, малороссияне, чего-нибудь подобного?»
Увы, подобного подвижника Юг России не родил.
Конечно, в истории украинского языка были толковый словарь Гринченки и фразеологический Николая Кулиша, но все это частный случай рядом с системой, если сравнивать их работы с трудом Даля. Да и в России ничего подобного, пожалуй, больше не было, хотя филологи, несомненно, припомнят в этом месте имена и Ушакова, и Ожегова, и Кузнецова.
Имя Казака Луганского появилось не вдруг.
Начиная свои серьезные литературные опыты, Даль подписывался «Владимир Луганский», и еще всяко – вариантов с десяток насчитается. Давая выход своему неординарному литературному дарованию, наш Казак Луганский писал рассказы из народной жизни (вот оно, южнорусское детство сказалось), мифы и сказки славянских русских народов, бытовые и педагогические произведения.
Собирание словаря родного языка у сына датского лекаря не сразу стало делом всей жизни. Но чем дольше он жил, тем явственней видел он масштабы того, что хотел подарить народу своему.
Долго примеривалось, но в конце концов оценило подвиг Даля и русское общество: Академия наук присудила «Толковому словарю» Ломоносовскую премию, Русское географическое общество увенчало словарь Константиновской золотой медалью, Дерптский университет присудил почетную премию за успехи в языкознании бывшему своему питомцу. Общество любителей российской словесности просило Даля «оказать Обществу высокую честь – принять звание почетного его члена».
И все же, не обошлось без ложки дегтя. Известный журналист и писатель, издатель Николай Погодин выразился точно и образно:
«Словарь Даля кончен. Теперь русская Академия Наук без Даля немыслима. Но вакантных мест ординарного академика нет. Предлагаю: всем нам, академикам, бросить жребий, кому выйти из Академии вон, и упразднившееся место предоставить Далю».
Как бы не так – никто не захотел расставаться с академическим званием, поэтому великий человек получил только почетное звание академика.
Но время все расставляет по местам. Давно уже забыты трудности, с которыми толковый словарь Владимира Даля сталкивался при рождении и развитии. Теперь выражение «а у Даля сказано» означает высочайшую степень авторитетности в вопросах русского языка.
Осенью 1871 года с Владимиром Ивановичем случился первый легкий удар, после чего он пригласил православного священника для приобщения к Русской православной церкви и дарования таинства святого причащения по православному обряду.
Таким образом незадолго до кончины Даль перешел из лютеранства в православие. По этому поводу его почитатель и друг известный русский писатель XIX века Мельников-Печерский восторженно замечал, что Даль был «с юности православен по верованиям». Он воспроизводит по памяти длиннейшие восторженные гимны, в которых Даль воспевал православие и поносил лютеранство.
Но исследователи при этом непременно вспоминают, что слова Даля о намерении перед смертью принять православие, чтобы не пришлось «тащить его труп через всю Москву на Введенские горы», где находилось лютеранское кладбище, тогда как жил он возле православного Ваганьковского – «любезное дело – близехонько».