Тут надо заметить, что Иван Бардин с ранних лет был, что называется, с характером. Сбить его с раз намеченного дела было невозможно. Характер накладывался на романтизм и энтузиазм молодых лет. И вот вам результат – вчерашний агроном и химик решает стать доменщиком.
И очень просто – на лекциях и в частных беседах Василий Ижевский непрестанно твердил студентам, что наиболее интересная отрасль металлургии – доменное дело. Многое надо постичь и много трудностей пережить, чтобы получить хоть некоторое понятие о происходящем внутри больших доменных печей процессе. Доменное дело в те годы было на подъеме, из искусства, доступного на уровне интуиции и опыта лишь единицам, оно становилось наукой. Недаром именно в это время заблистал гений лучшего доменщика России Михаила Курако, учеником и соратником которого со временем довелось стать Бардину, который с юмором заметил, что «в те времена управление доменными печами очень напоминало плавание парусного судна по океану. И там и здесь больше требовалось интуиции, чем знаний».
Но именно новизна и неизвестность прельщали юного инженера. В своем дневнике он записал: «Тяжесть труда, когда он манит неразрешенными проблемами, не страшна». И, заметим, всей своей жизнью он честно подтверждал это правило.
В 1909 году Иван Бардин пускается в самое опасное из своих приключений. Получив диплом инженера-металлурга, ищет место применения своим знаниям, силам и амбициям. «А где ж их применять, как не в Америке», – сказал ему Ижевский. Нашел ему компаньона для поездки, ссудил деньгами и рекомендательным письмом к знакомому инженеру. Правда, ехал Бардин не к металлургу, а механику и на завод Дира, того самого, который и по сей день выпускает тракторы и комбайны. Их и тогда с заводского конвейера предприятия в штате Иллинойс выходило громадное количество – 3000 в год.
О путешествии Бардина в Америку, которое, несомненно, по законам литературы и жизни было своеобразной инициацией героя, можно написать большущий роман – столько там было приключений. Все события того периода его жизни так плотно сцеплены, что трудно даже представить себе возможность их хоть сколько-нибудь связного пересказа в нашем небольшом очерке. Поэтому скажем прямо: Иван добрался до главной цели вояжа. Огромный даже по американским меркам металлургический завод Гэри был скорее комбинатом. И устроиться туда было проблемой не то что с дипломом инженера, но и просто рабочим.
Но Бардин решает во что бы то ни стало пройти всю цепочку производства, с самых низов. Сутками и неделями, погибая от голода и душевных мук, он выстаивал у центральной проходной в ожидании, что выйдет мастер и скажет: «Нужны рабочие на прокат». Или что-нибудь в этом роде. И он своего дождался.
«Вначале я помогал в кантовке болванок, поступавших из нагревательных колодцев на рольганг первой клети непрерывного блюминга. Работа физически нетрудная, но приходилось подходить к раскаленным болванкам весом 4–5 тонн на близкое расстояние, что с непривычки казалось нелегким. Правда, это продолжалось только один день. На следующий день, вернее в следующую ночь, меня поставили на другую, опять-таки физическую работу: оттаскивать от пилы отрезанные концы рельсов.
Механизмы для уборки отходов рельсов были незакончены; концы рельсов приходилось брать клещами, тащить от горячей пилы по листовому настилу и грузить в мульду мартена. Эта операция требовала довольно большой физической силы, так как мы обслуживали переднюю часть рельсов, где отрезанные куски были длинные, а загрузка мульды производилась на разных уровнях, и надо было перебрасывать кусок рельса в 1–1,5 метра длиной, а иногда и больше на расстояние 4–5 метров.
На другом конце рельсов, где отрезанные куски были короче, работало двое негров, которые, посмеиваясь и жестикулируя, то и дело показывали нам, насколько их положение лучше нашего. Действительно, концы рельсов у них были более легкими, и негры работали весело. При перерывах в работе, когда мы спешили передохнуть, они обычно танцевали».
У Гэри Иван Бардин проработал два года. И на прокатных валках, и на прокатке осей железнодорожных вагонов, но не приблизился к заветной работе в доменном цехе. К тому же и условия работы были никудышные, да и сама металлургия была в загоне в те годы. И он понял – пора возвращаться домой. Тем более что и здоровье подорвал он на американских харчах основательно – пришлось даже лечить сердце. Вспоминая об Америке, Бардин говорил: