Переселение крестьян из России и Украины в прикальмиусские степи и Приазовье началось в конце XV столетия. Одних сюда привлекали охотничьи угодья и возможность заниматься скотоводством, другие бежали от помещиков, спасались от судебных преследований. Приходили сюда люди и на временные промыслы — рыболовство, пчеловодство, пригоняли на пастбища крупный рогатый скот, овец.
Дикое поле пересекали многие пешеходные тропы и дороги, среди которых первые русские картографы выделили наиболее значительные и включили их в «Книгу Большому Чертежу» — специальное описание к географической карте, составленное около 1627 года.
К числу основных дорог отнесен и Кальмиусский шлях, который шел долиной реки Оскол, пересекал Северский Донец, выходил к верховьям Кальмиуса и далее продолжался по Кальмиусу и вдоль берега Азовского моря до Перекопа. Кальмиусский шлях имел выход и на юго-запад — в верховьях Молочной он вливался в Муравский шлях, который в свою очередь шел от Крымского Перекопа по водоразделу Днепровского и Донского бассейнов до Тулы.
Таким образом, верховья Кальмиуса оказались в зоне важнейшего сухопутного пути из Москвы в Крым, что в последующем оказало свое влияние на развитие Прикальмиусских селений, из которых формировался Донецк.
Первые поселения в Диком поле русское правительство использовало для укрепления своей власти, организовав там погранично-сторожевую службу. В 1579 году специально формируются подвижные отряды для патрулирования по степным шляхам от Миуса до Кальмиуса и Самары.
Опасаясь внезапных нападений крымских татар, правительство утвердило строгий регламент несения службы Дозорными, который гласил: «А стояти сторожем на сторожах, с коней не сседая, переменяясь, и ездити по урочищам, переменяясь же на право и на лево по два человека по наказам, каковые им наказы дадут воеводы. А станов им не делати, а огни класти не в одном месте, коли кашу сварити, и тогды огня в одном месте не класти дважды, а в коем месте кто полудневал, и в том месте не ночевати, а в лесах им не ставится… а которые сторожи не дождавшись себе обмену, с сторожи сойдут… и тем сторожем быти казненным смертью»[5].
Появление постоянного населения в верховьях Кальмиуса и в зоне, тяготеющей к ним, связано с возникновением в конце XVI — начале XVII столетия Запорожской Сечи и освоением запорожскими казаками Кальмиусского водного пути из Днепра в Азовское море.
Запорожская Сечь состояла из семи паланок — своеобразных военно-административных единиц — округов. Самой большой по территории и наименьшей по количеству оседлого населения в XVIII веке была Кальмиусская, занимавшая земли от верховий Волчьей до Приазовского побережья, где в устье Кальмиуса находилась крепость запорожцев Домаха. 60 укрепленных хуторов-зимовников располагалось вдоль Кальмиуса, по рекам Грузской, Торцу и Волчьей. Такая система сторожевых поселений обеспечивала бесперебойность действия водных путей и степных шляхов, была средством связи с соседней паланкой на реке Самаре и через нее с Сечью, городками пограничных донских казаков и с южнорусскими крепостями Тор (Славянск), Бахмут (Арте-мовск), Цареборисов (располагался у впадения Оскола в Северский Донец), составлявшими южную русскую оборонительную линию.
Отражая набеги татар, Кальмиусская паланка приобретала все большее значение в системе Войска Запорожского.
Население хуторов-зимовников было малочисленным, но оно постепенно увеличивалось за счет детей сечевиков, отдельных переселенцев-промысловиков, а также за счет населения Правобережной Украины, которое, спасаясь от жестокого гнета польских панов и местных феодалов, стало все чаще уходить в южные малоосвоенные районы Дикого поля. Поток переселенцев возрос в период освободительной войны украинского народа против польской шляхты в 1648–1654 годах и особенно после нее.
Решающие победы русской армии над Турцией, одержанные во второй половине XVIII столетия, освободили от ханского владычества Крым, южноукраинские земли, Приазовье. Россия получила ранее закрытый для нее выход в южные моря.
Одной из важнейших задач становится хозяйственное освоение земель, присоединенных к России. Из центральных районов России и Украины правительство организует переселение целых уездов. Однако земли Прикальмиусья пока продолжают оставаться ничейными. Здесь еще не было помещиков, а земли, числившиеся «государственным имуществом», никем не управлялись. Только беглые крестьяне, тайно уходившие, из центральных губерний, селились у запорожских зимовников по Кальмиусу или у байрачных лесов близ отрогов Донецкого кряжа.