В заключение этой затянувшейся преамбулы коснемся еще двух аспектов, которые могут вызвать вопросы и споры, — терминов и временного периода исследования. Любой историк, который описывает события 1917–1918 гг., произошедшие на территориях современной Украины, сталкивается с дилеммой, связанной с географическими терминами. Порой диву даешься, как современные украинские историки искажают или обрывают цитаты, в которых используются слова «Юг России», «российский» или «Новороссия» применительно к землям, которые ныне называются «Юго — Востоком Украины».
Западная исследовательница экономической истории Юга России Сюзан МакКаффри эту дилемму разрешила просто, объяснив, что использует географические термины исследуемого периода, а не современные: «Я вовсе не намерена проявить неуважение к украинцам использованием терминов «Юг» и «Южная Россия» в своей работе. Все действующие лица в этой книге называли данный регион именно этими терминами, и было бы неуклюже с моей стороны искусственно навязывать в их фразы термины «Украина» и «украинцы», которые они в отношении себя никогда не употребляли»[20] (от себя добавим, что современные украинские историки часто грешат подобными неуклюжими действиями, заменяя подобным образом фразы в первоисточниках).
Действительно, подход профессора МакКаффри кажется наиболее верным, поскольку он позволяет избегать неправильного применения одних и тех же терминов, по — разному толкуемых с точки зрения современности и эпохи столетней давности. Поскольку термин «Украина» относился чаще всего к нескольким землям современной Центральной Украины, а слово «украинский» или «украинец» в описываемый период зачастую обозначал политическую, а не этническую принадлежность, в данной книге будет использоваться та же терминология, которая применялась в 1917 году. По тем же причинам мы не будем искажать цитат, как это порой делают сейчас, и заменять предлог во фразе «на Украине» — не надо забывать, что именно так писали и говорили тогда и по — русски, и по — украински и противники «самостийности», и отцы — основатели «незалежной» Украины.
По той же причине просьба не удивляться использованию слова «харьковцы». В беседе с автором этой книги один известный украинский политолог, являющийся выходцем из Харькова, с пеной у рта доказывал, что слова «харьковец» никогда не существовало, а жителей Харькова испокон веку называли «харьковчанами». Но поскольку здесь будет приведено немало цитат из харьковской прессы того периода, где вы не встретите слова «харьковчанин», в книге также будет использован термин того периода. Кстати, жители Луганска тогда тоже еще не подозревали, что они — луганчане, а не луганцы.
Временные же рамки, которые охватывает данная книга, конечно же, шире, чем время существования Донецкой республики. Говоря о ее возникновении, мы не можем обойти вопрос о предпосылках возникновения идеи административно — территориального выделения региона, а потому вынуждены коснуться событий, предшествовавших 1918 году. Если же мы решим ограничить описание истории ДКР датой ее официального прекращения деятельности, то сразу же столкнемся с трудностью. Дело в том, что Донецко-Криворожская республика официально никогда не была распущена! А потому в исторической и справочной литературе мы можем столкнуться с разнообразными датами окончания ее деятельности. Некоторые заканчивают историю ДКР эвакуацией ее правительства из Харькова в апреле 1918 г., некоторые — эвакуацией из Луганска в мае 1918 г. Кое — где звучит мнение о том, что республика прекратила существование вообще в марте, когда состоялся II Всеукраинский съезд Советов, на котором Артем якобы признал ДКР частью советской Украины. Как будет доказано ниже, любое из этих утверждений не соответствует истине и легко опровергается массой документальных свидетельств. Ликвидировали ДКР в феврале 1919 года решением Ленина и Сталина, а отнюдь не решением жителей Донецкой республики (причем делали это негласно и довольно жестко).
Однако и после этого идея административной самостоятельности Донецко-Криворожского региона в рамках СССР или же хотя бы автономии в рамках советской Украины оставалась живучей. Политики и жители региона не раз поднимали вопрос об этом перед высшими органами власти. Поэтому говоря об истории создания и ликвидации ДКР, мы вынуждены рассмотреть вопрос чуть шире: как и когда Харьков, Донецк, Луганск, Днепропетровск, Запорожье и другие города, входившие в Донецкую республику, стали в итоге Украиною. А потому и хронологические рамки исследования не ограничиваются моментом ликвидации ДКР.