Мама относилась к дому так же, как ко мне, – прохладно, придирчиво, а чаще с раздражением. Она никогда не топила печь – это была обязанность папы. Пользовалась только плиткой, а в дождливые дни сама возвращалась на автобусе в квартиру. Впрочем, дождливых дней на моей памяти было не очень много. И они тоже были счастливыми. Папа перебирался к нам на веранду, и мы до поздней ночи болтали и мечтали. Он рассказывал, как служил на флоте. Обещал, что на следующее лето мы обязательно накопим денег и поедем путешествовать. Мы ему всегда верили, хотя за эти годы съездили только в Севастополь, где жил его лучший друг, в Липецк, куда переехала папина сестра тетя Лена, и пару раз в Полтаву – к маминым родственникам.
Папа мечтал проехать всю Россию по Транссибу. И хотел в кругосветное на огромном корабле. Мы тоже хотели. Брали папин школьный глобус, вертели его и пальцем – наугад – останавливали в том месте, где обязательно все вместе побываем. И папа что-то рассказывал нам про мыс Дежнева, про Землю Франца-Иосифа, про Мадагаскар и Сингапур. А я сквозь сон улетала в совсем далекое детство, когда годика в три болела воспалением легких, и папа, пока ждал скорую, читал мне «Детей капитана Гранта». Шотландия, Новая Зеландия, Патагония, 37-я параллель…
Так втроем мы засыпали на одном диване. Утром глобус лежал на полу, солнце, щедрое после вечернего дождя, заливало светом всю веранду, папа весело напевал „Штурмовать далеко море…“ и жарил нам яичницу с помидорами. Потом мы всегда шли купаться. Мы с папой шли, а Ромка от радости прыгал.
Детство вспоминается как одно сплошное счастье. А счастье вспоминается как детство. И как бесконечное лето».
[Из дневника Кати Ковалевой, 25 мая 2022 года]
Глава I
[Предчувствие]
Весна 2013 года запомнилась Кате какой-то необъяснимой внутренней тревогой. Она была назойлива, как муха, не отставала ни на день. И вроде бы жизнь шла по обычной, счастливой детской карусели. После солнечного прозрачного марта наступил теплый ветреный апрель. За ним пришел май, совсем летний, полный ощущения предстоящей свободы. Именно с мая всегда и начинался отсчет ее детского счастья: сначала отмечали день рождения младшего брата – Ромки, вслед за ним приходил главный папин праздник – День Победы, потом всем классом гуляли по Донецку в день рождения Кати, потом начинались долгожданные летние каникулы.
Все было, как прежде. Но в сердце у Кати поселился неотступный, надоедливый страх. Впрочем, неладное происходило не только в ее сердце, но и в семье. Папа с мамой чаще стали ссориться. Какой-то холод поселился в их разговорах, в их молчании, в их квартире. Он перебрался даже в старый, всегда наполненный солнечным светом дом на окраине Донецка, где они всей семьей жили летом.
В июле Олегу Ковалеву – отцу Кати – исполнилось сорок пять лет. Это был красивый высокий мужчина с небесно-голубыми глазами, но выглядел он старше своего возраста. В молодости он служил на флоте, потом, после распада Союза, недолго работал в милиции, ушел из-за ранения – во время выезда на пьяную семейную драку его ударили ножом. В последние годы Олег Ковалев работал водителем в коммерческой компании, работу эту не любил, но найти другую уже не пытался. Он смирился с жизнью, хотя она вышла совсем не такой, о какой мечтал он – интеллигентный, умный парень, выросший в семье советского офицера и учительницы географии.
Но он очень дорожил своей семьей.
Его жена Лариса воспринимала эту любовь как данность. Она придирчиво смотрела на мужа, на старшую дочь – слишком похожую на отца, на его старую бежевую «девятку» и простых друзей, на выцветшие кухонные обои и неудобный высокий шкаф в прихожей. Казалось, сама жизнь была для нее неудобной, некомфортной – она ей жала, как неправильно подобранные туфли, срок возврата которых в магазин уже прошел. Только по отношению к сыну она проявляла заботу, которая, впрочем, тоже была разбавлена постоянным раздражением. Даже в день рождения Олега она была нервной и резкой. И гости не могли этого не заметить.
Из Севастополя к Олегу приехала семья его лучшего друга: Андрей Агафонов, с которым они вместе служили на флоте, и его жена Ирина. Андрей после увольнения из армии смог наладить на Украине небольшой бизнес, который, правда, приносил больше неприятностей, чем доходов. Он рано поседел, чуть пополнел, но никогда не унывал, был очень улыбчивым, добрым и спокойным, и Катя любила его больше всех отцовских друзей. И его жену она тоже очень любила. Ирина была актрисой в Севастопольском русском театре, она смотрела на мир легко и весело, по-детски наивно и восторженно, но Катя никогда не чувствовала в этом фальши. Когда Ковалевы всей семьей гостили у них несколько лет назад, она через день водила их в театр. Олег тогда шутил, что получил смертельную дозу русской классики.