- Это несовместимо с моей рыцарской честью. Помимо того, я сам превратил свой замок в неприступную крепость. Зачем же лишние жертвы? К тому же папийцы подло расправятся с узницей, едва начнется штурм.
- Если вы сами знаете цену папийцам, то как представить себе возможность смирить гнев протеста, ведущий нас против них?
- Я такое же воплощение протеста, правда, невысказанного, как и вы, и так же, как и вы, отвергаю божественность "наместника Всевышнего на Землии". Более того, вижу во всем происходящем в мире не разумную волю чью-то, а слепое действие Всеобщего Закона Развития Природы.
- Не кощунствуйте, посланец! Не хочу такое слышать! Я свято верю во Всевышнего, и никакие черные дела людские не убедят меня в отсутствии высшей воли.
- Я лишь хотел откровенно признаться вам, что еретические мысли мои, еще более преступные с точки зрения скалийской религии, чем ваши взгляды, уже сулят мне расправу, хотя я и родной брат Великопастыря всех времен и народов.
- Вот как? И вы не побоялись проникнуть ко мне, хотя я могу захватить вас как заложника? Еще бы! Родной брат самого Лжевеликопапия!
- Вы этого не сделаете, служа делу справедливости. Выслушайте предлагаемые Святиканом условия мира.
- Что может предложить ставленник Сатаны?
- Прекращение кровопролития и новый, построенный на справедливости и всеобщем равенстве уклад жизни единого для всех стран общинного монастыря, настоятелем которого предлагается стать Мартию Лютому. И монахи, и монахини этого всеобщего монастыря, не зная ни оков вечного брака, ни государственных границ, ни владетельных собственников, ни наследственных званий, будут равно трудиться под вашим началом. Вот это поручено мне предложить вам.
Мартий Лютый задумался, покачал головой.
- Что-то верится с трудом. Уж не уподобились ли вы, почтенный рыцарь, кусочку сыра в мышеловке, куда меня стараются заманить? Одно дело отказаться от торговли "святым прощением", поощряющим злодеяния, и совсем другое дело сулить земной рай обманутым людишкам в монашеских рясах.
- Устав монастыря будет разработан вместе с вами.
- А как будут молиться эти уравненные во всем, кроме тайных желаний, люди?
- Настоятель общинного монастыря в вашем лице согласует это со Святиканом.
- Так это гнездо греха и разврата останется?
- Я приехал предложить вам мир, а не просить пощады папию.
- Неужели этот злопапий надеялся на мое согласие?
- На ваше согласие оставалось надеяться мне во имя спасения невинной жены моей Лореллеи.
- Кто вспомнил это прекрасное имя? - послышался бодрый голос вошедшего в палатку человека.
О Джугий обернулся и увидел перед собой так знакомого ему долговязого серебряного рыцаря, который когда-то на его глазах вышел из горного озера и гостил у него в замке вместе со своими инозвездными соратниками.
- Это мой добрый советник, странствующий рыцарь О Кихотий, - сказал Мартий Лютый. - У меня нет от него секретов. Мы можем продолжать нашу беседу.
- Горный рыцарь! - воскликнул О Кихотий. - Вот кого меньше всего ожидал увидеть в стане лютеров.
- Как и я вас, былой гость мой! Нашли ли вы свою спутницу? - О Джугий бросился к серебряному рыцарю, чтобы обнять его.
- Нашел, чтобы потерять и снова искать, - горько усмехнулся О Кихотнй. - Мы, несомненно, удивили Мартия, который едва ли видел, чтобы люди в доспехах обнимались.
- Я тоже несказанно рад вас видеть. И хочу воспользоваться этим, чтобы пригласить вас, как и всех, кто в свое время гостил у меня, прибыть в Горный замок.
- Конечно, в стане лютеров мне не грозит обвинение в колдовстве, скорее сочтут за суеверие, которое хуже религии, как говорил, если не ошибаюсь, некий Горный рыцарь, но благодаря "талисману", - и он посмотрел на недавно вернувшийся к нему золотой браслет, - я уже получил указание прибыть к вам, как и остальные, разделенные просторами Землии, ваши гости, которые, по крайней мере, смогут подивиться на вашего великопапия.
- Как? Этот самозваный "властитель мира" прибудет в ваш замок, рыцарь? В таком случае мы захватим его там, и вы поможете нам в этом. Кое-кто уже подсказывал нам такую мысль.
- Простите, доблестный вождь протеста. Я уже признался вам, что это противоречит рыцарской чести, которой невозможно поступиться ни ради собственной жизни, ни даже ради спасения томящейся в застенке Лореллеи, разлученной с родившимся сыном.
- Как? - сразу стал серьезным серебряный рыцарь. - У Лореллеи родился сын?
- Да, - кивнул О Джугий. - Она назвала его И Китием и после исчезновения вашей спутницы так гневалась, что даже не допустила меня к моему собственному сыну, жизнь которого висит теперь на волоске.
Серебряный рыцарь усилием воли овладел собой и в привычной ему чуть насмешливой манере сказал:
- Будем считать его моим тезкой. И если вы намерены возвратиться в замок, буду признателен, сопровождая вас.
- Ты собираешься, О Кихотий, покинуть нас? - спросил Мартий Лютый. - А кто будет наставлять меня в борьбе за справедливость и свободу?
- Лучше спросить меня: от кого вместо вас такие наставления буду получать я, - отозвался О Кихотий.
- Вот всегда он таков! - улыбнулся Мартий Лютый. - Но за это я и ценю его. Всегда поддержит хотя бы полушуткой. Но с папийскими наемниками шутки плохи.
- Можно заключить с ними хотя бы перемирие, - вступил О Джугий. - Вы обдумаете предложенные вам папием условия прекращения войны, оцените его уступки, а я сообщу папию о вашей готовности принять их.
- Ни-ког-да! - решительно воскликнул Мартий Лютый. - Святикан должен быть разрушен, роскошь уничтожена, попы разогнаны, людям предоставлены не монашеские рясы, а свобода совести с правом непосредственного общения со Всевышним, а не с его самозваным лжеподобием, подсунутым Сатаной.
- Неужели это ваш последний ответ?
- И первый, и последний, почтенный посланец. Не бойтесь, я не задержу вас, ибо ценю людей чести и понимаю любое человеческое горе. Я даже отпущу с вами такого мудро насмешливого соратника, как О Кихотий, в надежде, что он вернется ко мне.