- В чем я должна уступить? И кому? - удивилась Надя.
- Только воинам, выполняющим данный им приказ. Дело в том, что, по законам святой папийской религии, твердой, как скала, веры, ношение женщиной мужской одежды карается смертной казнью. Конечно, к Деве Небес это не может иметь отношения. Святиканского папийца, слугу увещевания, вполне удовлетворит свидетельство нескольких придворных дам, на интимную встречу с которыми вы дадите согласие, приняв их в отведенной вам башне королевского двора.
Надежанна оглянулась и увидела, что окружена тритцанскими стражами герцога.
Так вот как повторяется для нее судьба земной Жанны д'Арк! Она уже пленница!
- Знает ли об этой гнусности король Кардий VII? - возмущенно произнесла Надежанна.
- Разумеется, сударыня. Все делается с его согласия и ведома, ибо без его воли ни один волос не упадет ни с чьей головы. Речь идет о нарушении церковного закона женщиной, но никак не Девой, какой вы являетесь, что и надлежит установить, - и он натянуто улыбнулся.
Тут Надя встретилась глазами с девицей де Триель, прочтя в них неподдельный ужас.
- Значит, коронованный мной король предал меня? - холодно спросила Надежанна.
- Ну полно! Разве можно назвать предательством выполнение всех пунктов договора, который с этой минуты входит в силу? - с насмешливой теперь улыбкой произнес герцог Нозльский.
Маршал Надежанна, опустив свою рыжую голову, молчала.
Папийские воины провели ее в башню замка, но не в королевскую, а в другую, лишь внешне схожую с первой.
Герцог Ноэльский с наглой усмешкой и деланной учтивостью провожал ее до круглого зала, который в отличие от такого же роскошно убранного в первой башне выглядел здесь мрачным запущенным помещением, холодным и сырым, где солдаты принялись разводить костер прямо на полу, не смущаясь едким дымом, поднимавшимся к стропилам.
Наде отвели маленькую спальню, примыкавшую к этому залу, где было так же холодно и сыро. Над одиноким жестким каменным ложем издевательски красовался королевский балдахин.
Стоя на пороге спальни, как бы не решаясь из вежливости войти в нее, герцог говорил:
- Дамы незамедлительно нанесут вам интимный визит, и вы, я надеюсь, с почетом перейдете в зал, где начинается пиршество после коронации. Да поможет вам всевышний избежать СС увещевания. Прощайте, - и герцог захлопнул дверь в камеру узницы.
Однако посещение высокой пленницы избранными дамами откладывалось, ибо девица де Триель, которой предстояло возглавить щекотливую миссию, не торопилась.
Вместо фрейлин двора она отыскала в толпе Санчо Пансия и Гиевия Народного, предложив им следовать за собой.
Она провела их в подвальное помещение, где суетились повара в белых колпаках около пылающих плит и клокочущих котлов. Затем повела по коридорам мимо кладовых со всевозможной предназначенной для пира снедью. В самом дальнем чулане она попросила мужчин расчистить его от рухляди, пока в стене не обозначилась потайная дверь.
Открыв ее, Гневий Народный увидел винтовую лесенку. Девица де Триель что-то шепнула Санчо, добавив вслух:
- Редкий юноша отказался бы от удовольствия увидеть смущение рассматривающих его дам.
Гневий Народный только усмехнулся.
Молча поднимались они с Сандрием по лесенке.
Она заканчивалась дверью, ведущей прямо в каменную спальню, где заключена была несчастная Надежанна.
Велико же было их изумление, когда, открыв потайную дверь в эту спальню-клетку, они обнаружили там сидящую на каменном ложе Надежанну. Она откинулась назад и, упершись за спиной руками, смеялась.
Это не был смех исступленного отчаяния. Нет! Надежанна заразительно смеялась, глядя на своих верных соратников.
Смущенный юноша еле нашел в себе силы сказать:
- О, божественная Надежанна, позвольте мне еще раз облачиться в ваш хорошо сидящий на мне серебристый костюм, не лишайте меня удовольствия поразить дам, визита которых вы ожидаете. Вы же в моем одеянии выйдете с Гневием Народным через эту дверь и черный ход на волю.
- Милый мой юный защитник! Я так благодарна тебе еще за прошлое переодевание...
- Я лишь соблюдал рыцарские традиции, чтобы заслужить посвящение в рыцари.
- И достоин этого, Санчо! Однако позволь мне самой насладиться разочарованием своих гостей. Я не могу и не хочу отдавать тебя на растерзание разгневанных тюремщиков.
- И ради этого, ваша Сила и Нежность, вы готовы остаться в этом каменном мешке? - с упреком спросил Гневий Народный.
- Надеюсь, ненадолго, мой верный соратник! Заготовленное против меня варварское церковное обвинение развеется, как дым, проникающий сюда от костра, разложенного в соседнем зале.
Гневий Народный покачал головой.
- Плохо у вас там, на небесах, знают наших священнослужителей, которые большие охотники до разжигания костров не только в залах.
- Поймите, друзья. Мой побег с вами сорвет мирный договор. А мир важнее всего для людей. Не так ли?
- Так-то так, - согласился Санчо Пансий и полушепотом добавил: - Но девица де Триель шепнула мне, что догадалась о вашем замужестве за моим патроном.
- Это так и не так, - загадочно сказала Надежанна.
Ничего не поняв, кроме того, что имеют дело с женщиной непостижимой твердости и отваги, Сандрий в сопровождении Гневия Народного с большой неохотой покинул бесстрашную узницу, с тяжелым сердцем бросив на нее последний взгляд.
Всегда ли разумно поступала Надя? Да, она отдала весь свой математический талант, чтобы, скорректировав Эйнштейна, доказать раскрытой "тайной нуля" непреложность изменения масштаба времени при субсветовых скоростях. Ей хотелось удержать этим от звездного полета любимого человека, но удалось лишь освободить место математика в экипаже. Американец Генри Гри отказался лететь, поскольку не смог бы вернуться к современникам. Вместо него за математическое открытие и спортивную форму взяли Надю, но перед самым стартом. Сборы ее были более чем поспешны. И вот после свадьбы в невесомости, когда супруги остались наедине...
- Это мама! Понимаешь, мама! Проверяла мои пожитки...
- И что же? Обнаружила космическую контрабанду?
- Не смейся! Это ужасно! Ведь появление нашего ребенка может сорвать звездную экспедицию! Вынула пилюли, не подумав!