Через несколько мгновений меня осторожно уложили на лавку внутри той самой кареты-развалюхи.
- О нет! - встрепенулась я, затолкав пробудившиеся странные чувства, куда подальше, - эта колымага добьёт меня! - взмолилась я не на шутку испугавшись. - Уж лучше верхом!
- Вы уверены, синьорина Риччи? - нахмурился мужчина и я снова посмотрела в чёрные, словно бездонные омуты, глаза.
- Синьор, простите, я не знаю, как вас зовут, но в своём решении уверена, - на мои слова, незнакомец нахмурился.
- Вы не помните, кто я?
- А должна? - огрызнулась я, когда болит голова и ноет всё тело, не до расшаркиваний.
- Дон Росселлини, синьорина Роза сильно ударилась головой, - рядом со мной возникла Эми, - и отчего-то не помнит никого, - голос её снова задрожал, я уже испугалась, что молодая женщина сейчас разревётся, но нет, она смогла сдержаться.
- Вот как, - пробормотал дон, и в голосе его мелькнуло сожаление.
А дальше он махнул кому-то и приказал:
- Фредерико, возьми синьорину Розу, - после его слов меня накрыла странная волна разочарования, мне хотелось, чтобы... что? Роза, не дури!
И каково же было моё удивление, когда этот самый Фредерик, оказавшийся хмурым великаном, подхватив меня на руки, подал моё вялое тело уже оседлавшему своего мощного жеребца дону Росселлини. А радость, кольнувшую куда-то в центр груди, я постаралась побыстрее заглушить.
Кавалькада во главе с доном Росселлини двигалась неспешно, явно из-за меня, ибо быструю скачку выдержать мне было не по силам. Укутанная в свой же ржаво-коричневый плащ, бережно прижатая к широкой мужской груди, где под самым ухом ровно билось его сердце, я уснула.
А проснулась от криков людей:
- Ты нашёл её! - разлепив веки, уставилась на злорадно скривившую красивое личико женщину. Та стояла на широкой лестнице перед большим из тёмно-серого камня особняком. - Дорогая моя дочка, - прытко подскочив к нам, она хотела было сдёрнуть меня вниз, но тот самый Фредерико оказался проворнее, и, перехватив меня из рук дона Росселлини, осторожно поставил на ноги.
Я качнулась, как ветка на ветру, но Эмилия перехватила меня и помогла выровняться.
- Донна Риччи, - голос моего спасителя был вежлив, но от него веяло такой стужей, что даже я поёжилась, кажется, дону не нравилась эта тётка, и я отчего-то разделяла его неприязнь. - Синьорина Роза сильно ушиблась головой. У неё рассечён затылок и налилась шишка, благо, кровь запеклась и перестала бежать. Вам бы лучше кликнуть лекаря - синьора Альберто, пока я отнесу вашу падчерицу в её комнаты.
Донна Риччи, оказавшаяся, если верить словам дона Росселлини, моей мачехой, недовольно поджала и без того тонкие губы, но кивнула соглашаясь.
А дальше меня снова подхватили на руки и понесли куда-то вперёд. Быстро, но аккуратно.
Двери в комнату распахнула расторопная Эми и дон, внеся меня внутрь, уложил на кровать.
- Отдыхайте, синьорина Роза, скорейшего вам выздоровления, - кинув на меня нечитаемый взгляд, мужчины вышел из помещения.
Глава 4
Интерлюдия
Возвращение домой вышло... странным. Видеть счастливые лица людей, занятых ежедневной рутиной, спешащих куда-то по своим очень важным делам, принимать здравицы ото всех тех, кто был рад возвращению молодого господина на родную землю. С невольной улыбкой смотреть на беззаботно смеющихся детей, так и норовящих коснуться его боевого коня и с восхищением глядящих на броню молодого дона Росселлини. Всё это было странным, но тем не менее находило отклик в его, казалось бы, зачерствевшем сердце: все эти пасторальные картины бальзамом проливались на израненную душу.
Его не было практически три года, которые он провёл на войне.
Война... бессмысленная, кровопролитная. Дарио потерял почти всех своих друзей, большая часть его кавалерии осталась на поле брани...
Душевные раны будут с ним до конца его дней, он был уверен в этом, кошмарные сны, преследующие его из ночи в ночь, никуда не денутся и останутся вечными его спутниками. В то же время телесные уже затянулись, и со временем станут всего лишь незаметными шрамами.
Тряхнув головой, Дарио отогнал назойливые, печалящие его мысли, и сосредоточился на настоящем.