Он извлекает том третий, раскрытый на незабвенной странице, и вручает его директору.
Тот слушает с двусмысленным выражением лица, понемногу переходящим в улыбку.
Но Ламандэн, с нахмуренными бровями, с победоносной складкой рта, хлопает по портфелю и открывает его.
«Вы увидите, господин директор, что думал о Доногоо-Тонка и его области еще десять лет тому назад великий ученый, знаменитый профессор Французской Коллегии, гений которого делает честь и нашей родине, и человечеству; я разумею Ива Ле Труадека…»
Тот читает не без некоторой почтительности, как будто даже немного поколеблен, но весьма любезно объясняет, что «в настоящее время невозможно… банк и без того перегружен… крупные обязательства… безусловно очень жаль… вопрос необходимо исследовать… я буду иметь в виду… оставьте мне ваш адрес… мы посмотрим».
Ламандэн удаляется.
Он опять на улице. Несколько шагов. Еще банк. Он входит.
Повторяется предыдущая сцена, с легкими вариантами и большей стремительностью в ходе действия. Ламандэн опять пускает в ход портфель. Тот же результат.
Снова улица. Третий банк. Та же сцена, еще быстрее.
И так до седьмого банка, с постоянным ускорением ритма событий, так что седьмая сцена проносится, как видение утопающего.
2
Изнеможденный Ламандэн падает на стул в уголке бара Биар. Он спрашивает себе кофе.
Лицо его сначала выражает полную прострацию;
потом отвращение, горечь;
потом как бы иронию;
потом нечто вроде: «Могло быть и хуже»;
потом нечто вроде: «Как я им это поднес! Каков докладец!»;
потом: «В сущности, все они тряпки. Предложи я им побольше, я бы их подцепил»;
потом желание попробовать еще раз, немного погодя;
потом намерение попробовать сейчас же.
Он допивает чашку, платит, уходит.
3
Узкая улица, в том же квартале. Маленький, невзрачный банк. Ламандэн входит туда.
События протекают более или менее в обычном порядке, но без всякой поспешности.
Разница в том, что все здесь, начиная от фуражки мальчика и кончая жакетом директора, свидетельствует о неуверенности балансов и о рези в несгораемом шкафу.
Ламандэн садится, представляется, излагает, рассуждает.
Директор слушает очень терпеливо, с неподвижным лицом.
В нужную минуту Ламандэн хлопает по портфелю и извлекает том третий. Директор дает ему договорить; потом, чрезвычайно любезно:
«Само собой, ни одному слову из всего этого я не верю. Но так как вы, по-видимому, ловкая бестия, а мне необходимо на этих же днях заработать миллион, мы постараемся договориться.»
Смятенные гримасы Ламандэна. Потом широкая улыбка с той и с другой стороны. Потом сердечное рукопожатие. Они условливаются о «началах», назначают друг другу свидание в самом непродолжительном времени и расстаются не без излияний.
4
Мсье Ле Труадек у себя в кабинете. Он озабочен. Он перебирает бумаги, быстро перечитывает то письмо, то газетную вырезку, качает головой.
Он встает, делает несколько шагов; но карта Америки неудержимо притягивает его к себе. Его взгляд приковывается к области Тапажоша. Это пристальный, пламенный, гневный взгляд.
И вот из этой точки на карте тихонько поднимается дымок, словно в фокусе сильной лупы.
Но кто-то стучит. Старая служанка входит с письмом.
Дорогой профессор, извините, что я все это время не давал Вам знать о себе. Но, как Вы увидите, я не пребывал в бездействии.
Вы меня бесконечно обяжете, если согласитесь прочесть в субботу, в 3 часа, для небольшого собрания капиталистов, научный доклад о городе Доногоо-Тонка и о минеральных богатствах его области.
Дело в том, что я только что основал вместе с одним очень даровитым финансистом «Франко-американское Главное Общество для украшения и расширения города Доногоо-Тонка и интенсивной эксплуатации его золотоносной области» или, короче, «Общество Доногоо-Тонка».
Я имею возможность предложить Вам за Ваш доклад гонорар в размере 5000 (пяти тысяч) франков.
К тому же, текст этого доклада будет Вам мною доставлен накануне вечером.