Сначала оба они просто целовались, причем Гера - очень скованно и неуклюже - как, наверное, все юные и неопытные любовники. Чего совсем нельзя было сказать о проводницу. Она при этом старалась быть снисходительной и терпеливой, как с ребенком, делает первые шаги.
Все произошло быстро и просто, он и не заметил, как уже оказался голым в ее купе.
Внутренне Гера еще мусолил мысленно ее откровенный вопрос, поставленный бы между прочим, когда он пришел попросить сахара к чаю. Она спросила: «Парень, мне кажется, ты еще девственник, га-а-а?» А когда он оторопел с протянутой к цукернички рукой, она рассмеялась, как после удачной шутки. Но вдруг совсем серьезно добавила: «Мы могли бы это исправить».
Гера пришел к выводу, что в реальной жизни все так и должно происходить.
Когда волна мальчишеской смущения стала уступать место страсти, он даже попытался взять инициативу в свои руки.
Именно тогда и началось самое ужасное ...
Первый раз она укусила его не сильно. Гера почти не обратил на это внимания. А когда в голове уже забил тревожный звон и он понял, что происходит что-то не то ... то попытался вырваться из-под нее.
Она укусила его снова ... снова ... и снова. Он вырывался уже изо всех сил, но безрезультатно, - проводница оказалась намного сильнее. Паук схватил жертву и не собирался выпускать ...
Когда он хотел закричать, она просто заткнула ему рот своими смятыми трусиками. И он просто беззвучно плакал ... Не от боли, а от унижения и беспомощности. Вскоре его тело покрылись множеством лилово-красных следов от укусов ...
Для шестнадцатилетнего Геры этот ужас длился невероятно долго. Чудовище, сидело на нем, успело несколько раз перевоплотиться: в огромную дикую обезьяну, в вампира, у голодного тигра, и даже ... Но для двенадцатилетнего Геры-в-портрете это длилось, может, две с половиной минуты, если бы там существовал время.
Когда все закончилось (для нее, но, конечно, не для Геры - для него все теперь только начиналось), женщина хрипло рассмеялась, и этот смех еще очень долго преследовал Геру в мучительных навязчивых воспоминаниях. Затем она отпустила его и начала обыденно одеваться.
«И запомни, котик, - сказала она мягким голосом, пока он, пряча глаза, натягивал на себя одежду, - если кому-то расскажешь, я заявлю, что это ТЫ пытался меня изнасиловать, а я защищалась. Как ты думаешь, кому из нас поверят, га-аа? - она хихикнула. - Будь вежливым мальчиком », - и поцеловала его в щеку. Гера едва не упал, запутавшись в собственных штанах ...
Гера-в-портрете не увидел, как тот Гера провел ночь, как ожидал минуты, когда поезд остановится на последней станции, как прятался в своем купе, боясь столкнуться с ней, вздрагивал при каждом открывании дверей другими пассажирами ... - потому что перед ним снова была только его комната.
На следующее утро шестнадцатилетний Гера вернулся.
В тот же день над его письменным столом исчез большой цветной календарь со смуглой красавицей в купальнике ...
Гера заканчивает школу ...
Вступает в институт ...
Иногда (уже после случая в поезде) в Геры-в-портрете возникает впечатление, что его протягивает через грязные и темные закоулки жизни, которые он только должен пройти ...
Окончание института ...
Женщины снова интересуют его, но ...
Родители, особенно папа, выглядят уже старыми. Не совсем древние, конечно, но годы берут свое.
Сразу после окончания института он устраивается на работу.
Герман - взрослый человек ...
С девяносто шестого года начались события, которые внесли большие изменения в его жизни. Две из них произошли почти одновременно: они с Алексом основали собственную страховую компанию и его родители эмигрировали в Канаду. Он теперь живет один. Его комната преимущественно пустует.
Он переезжает в большую новую квартиру ...
Портрет теперь висит в просторной, светлой, красивой, дорого меблированной комнате.
Герман много работает, часто ездит в командировки, основную часть свободного времени проводит дома, слушая музыку, читая или смотря телевизор; иногда у него гостит Алекс с женой, но, похоже, их дружба давно осталась в прошлом ...
Начало марта девяносто восьмого года ...
Герман возвращается домой из служебной командировки в ужасном состоянии. В конце следующего дня его забирает «скорая». Острый перитонит. Врачам едва удается его спасти ...
Именно тогда Гера-в-портрете увидел больше. Гостиная удалилась, как когда-то его детская комната, и возникло больничную помещения. Это случилось ночью, на вторые сутки пребывания Германа в больнице.