Глава первая. Кусмарцев, октябрь 1937 года
Материалами следствия по делам антисоветских формирований устанавливается, что в деревне осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпосёлков… Как установлено, все эти антисоветские элементы являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности…
В соответствии с этим ПРИКАЗЫВАЮ – с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников…
– С возвращением, так сказать, товарищ Кусмарцев… – Таким свинцовым взглядом уставился начальник управления на Григория, что вмиг захотелось из начальственного кабинета испариться и хватить полстакана водки, но игранул желваками и вытянулся в струнку:
– Спасибо, товарищ майор государственной безопасности![1][1]
– Семья ещё в Иркутске?
– Так точно.
– И что, на два города жить собрался?
– Никак нет! С квартирой обустроюсь – сразу же перевезу.
– Квартиру мы тебе немного погодя выделим. Двое детей у тебя?
– Так точно!
– Горло не дери, не на строевом смотре, – поморщился начальник. – Принимай отделение и без раскачки в работу – дел невпроворот. С приказом по кулакам ознакомлен?[2] Подробные инструкции получишь у начальника отдела капитана Врачёва. Возглавишь один из зональных оперативных секторов. Задача понятна? Свободен.
Когда за Кусмарцевым закрылись двери, начальник Управления НКВД по Читинской области майор госбезопасности Хорхорин снова пододвинул к себе личное дело назначенца из Иркутска. С двадцать первого года в ЧК, правда, был двухгодичный перерыв, с двадцать четвёртого, пишут, по болезни. Хорхорин хмыкнул: болезнь, скорее всего, известная – горло заливал не в меру. Но в органах восстановили, даже, ишь, до старшего уполномоченного секретно-политического отдела ОГПУ по Нижне-Волжскому краю в тридцатом году добрался. Но, видимо, с бутылочкой дружить не перестал, а может, ещё каких хвостов понаделал, иначе бы не сослали в тридцать втором в Читинский оперсектор простым уполномоченным. Это, получается, он ещё Бухбанда застал, пережил Бельского и Южного, а на Петросьяне, стало быть, спалился.
Хорхорин пробежал глазами строчки послужного списка Кусмарцева: в 1932-м из уполномоченных назначен начальником отделения, через полгода – начальником СПО оперсектора, а в июле 1935-го как «не справившийся с работой» с должности снят, переведён в Иркутск рядовым оперуполномоченным. Однако встряска, снова хмыкнул Хорхорин, явно подействовала: в нынешнем мае назначили начальником отделения. Но вот почему же в Иркутске не оставили? Ладно, поглядим, что за фрукт…
Начальник управления захлопнул папку, привычно завязал тесёмки. Эх, Петросьян, Петросьян…[3] Не зря после назначения в апреле 1937-го начальником УНКВД Восточно-Сибирской области старший майор госбезопасности Лупекин уже в первых числах мая устроил Петросьяну вздрючку и потребовал исполнения директив НКВД по усилению репрессивных действий. И что? Всего-то и арестовал предшественник чуть больше четырёх сотен – Хорхорин презрительно скривился: мизер! А в июле самого загребли. И предъявили ни много ни мало участие в правотроцкистском блоке и антигосударственном заговоре в рядах НКВД, во главе которого оказался сам бывший нарком Ягода. Сидят нынче дорогой Хорен Самвелович и его патрон Енох Гершенович[4] в московской Бутырке и, конечно, ожидают справедливости. Дурачьё…
В приёмной, не обращая внимания на прищурившегося от любопытства секретаря, Кусмарцев ладонью стёр испарину со лба, разогнал влажными пальцами складки гимнастёрки под ремнём и гулко зашагал по скрипучему паркету к капитану Врачёву. Из новой команды начальник четвёртого отдела. Как и Лупекин в Иркутске, Хорхорин за собой своих ребят привёз, расставил на ключевые должности – Крылова, Каменева, Врачёва… С этими ухо надо держать востро. Хотя с кем уж тут расслабишься! Старые знакомцы тоже ещё те субчики. Кто-то позубоскалит, дескать, «второе явление Христа народу», ну а с кем раньше по службе зубатиться доводилось – у этих не заржавеет подножку подставить. Те же Чепенко с Чуксиным.
Григорий вспомнил, как в феврале столкнулся в поезде с этой парочкой. Ехал в командировку в посёлок Свободный – сопровождал начальника Транспортного отдела ГУГБ наркомата. Понятно, читинцам обрадовался. Сели, раздавили бутылочку в общей компашке, побалагурили. Они раньше сошли, распрощались-то по-товарищески. А через полмесяца его, Григория, начальство за горло взяло: дескать, что же ты, гад, напился в поезде да хвалился, что тебя на закордонную работу направляют? Служебную проверку по факту затеяли – целый старший лейтенант Бенинсон полное следствие учинил. И чем всё закончилось? Ничего не подтвердилось. Хорошо, что московского гостя не один сопровождал. Но нервы помотали. А кляузникам – ничего, всё с рук сошло. Один в инспекторах при начальнике управления ходит, другой – оперуполномочит, лярва! Григорий скрипнул зубами. Второе явление… Припомнилось и первое.
1
Здесь и далее цифрами в квадратных скобках указаны сноски на раздел «Документы и примечания»