…Мистер Анерлей имел суровые черты лица и массивный подбородок. У него было только два друга. Одного он совершенно потерял из виду. То была его любимая история, которую он частенько рассказывал сыну, когда в клубе не было работы…
— Мы встретились во Франции, — говорил он, — и вместе провели три дня. Он был офицером, я — рядовым. Он спас мне жизнь. Часто делился всем со мной, отдавая свою порцию воды. Я бы заплатил тысячу фунтов, чтобы увидеть его. О, если бы я тогда вовремя выскочил из автобуса, помнишь? Мы ехали с тобой в автобусе, и вдруг я увидел его…
…О втором друге, которого Анерлей очень уважал, он почти не вспоминал. Этот человек выручил его, дав большую сумму денег, и потому он сумел купить этот клуб. То был мистер Лоу Фридман.
…Как-то вечером Билл Анерлей разрешил Джиму пойти в кино. Когда тот вернулся, он нашел отца очень озабоченным.
Оказалось, вышла неувязка с музыкой. Вместо оркестра отец завел электрический граммофон, и звуки его гулко доносились из танцевального зала. Но граммофон явно не имел успеха…
— Пришел кто-нибудь? — спросил Джим, одетый в плохо сшитый костюм боя.
— Никого, мой мальчик, — вздохнул отец, глядя через очки.
На нем был костюм швейцара из зеленого сукна, расшитый золотом.
— Выло бы хорошо, если бы ты не беспокоил меня лишними вопросами, мой милый…
Джим вздохнул. Он был молод и любопытен.
— Отец, что сделать, чтобы улучшить положение нашего клуба?
Отец строго посмотрел на сына.
— А ты как думаешь? Может, мне купить два воздушных шара и сделать в газете объявление о грандиозном бале? — поинтересовался он иронически. — Нет, Джим, это не имеет смысла. Теперь все люди выехали из города…
Телефон зазвонил, и Билл взял трубку.
— Нет, миссис Латит, вашего мужа не было здесь… я сегодня еще не видел его в клубе… да… сударыня, я ему передам…
Он повесил трубку и позвал лакея.
— Идите и скажите мистеру Латиту, что звонила его жена. Он в четвертом, нет, в третьем номере… Не беспокойте только номер четвертый, пусть спит.
— Кто же это? — спросил Джим.
Отец поправил свои очки и пристально взглянул на сына через стекла.
— Кто? — переспросил он. — Если тебя это интересует, то это член клуба, который здесь инкогнито. Если полиция будет тебя спрашивать, смотри, держи язык за зубами, понял?
Джим хотел было еще что-то спросить, но в это время раздался звонок у лифта, и он должен был уйти. В переднюю вошел новый посетитель.
— Добрый вечер, мистер Суттон! — радушно произнес хозяин.
Суттон считался очень щедрым посетителем, хотя и заходил редко. Билл сделал знак Джиму, и тот поспешил скрыться.
Суттон молчал, пока не замолк шум лифта, и Билл понял, что у него дело особого характера. У Суттона были всегда странные желания. Однажды Билл должен был устроить ему свидание, но так, чтобы двое могли разговаривать, не видя друг друга. Впрочем, Билл Анерлей никогда не интересовался образом жизни и причудами своих клиентов. У него был девиз: «Клуб должен служить интересам его членов». Эту фразу он прочел в каком-то объявлении одного большого торгового дома. Фраза звучала отлично и служила для успокоения совести.
Мистер Суттон был человек состоятельный, он хорошо платил, значит, необходимо было удовлетворять его прихоти.
— Мне нужна комната, — сказал Суттон. — Что, зал заседаний свободен?
— Да, сэр. Вы ждете кого-то?
— Жду. Не присылайте кельнера. Я хотел бы, чтобы вы сами обслуживали. Подайте две бутылки шампанского. И главное — никакого беспокойства…
— К вам придет дама, мистер Суттон?
Фрэнк задумчиво кивнул.
— Вы ее знаете, она бывала здесь со мной.
— Это мисс Треннит? — спросил Билл.
— Да.
Билл ждал дальнейших приказаний. Он понимал что самое важное — впереди. Суттон не волновался бы, если бы речь шла только о шампанском и свободном номере.
В коридоре было тихо, только из танцевального зала раздавались звуки граммофона.
— Послушайте, Билл, я в затруднительном положении…
Билл кивнул. Он знал, что многие из его посетителей иногда бывали без денег, и ему приходилось их выручать, но Фрэнк Суттон, который считался таким богатым человеком… Кое-что поговаривали о его темных делишках… Возможно, у него были дела с полицией?