Так, например, в одном из хуторов Вешенской станицы, когда один престарелый казак сказал правду в глаза большевикам, указав на мародерство, они отрезали ему язык, прибили его гвоздями к подбородку и водили так несчастного по станице до тех пор, пока он не умер. Из хутора Каргинского они увели сто девушек, заставили их рыть окопы, потом этих девушек обесчестили и, когда подходили восставшие казаки, выгнали их вперед своей цепи и почти всех расстреляли пулеметами. Одна казачка, тоже из Вешенской станицы, за то, что она не хотела признать власть большевиков, была обесчещена и потом заперта в своем доме вместе с пятью своими детьми; дом был обложен соломой и сожжен дотла.
Очевидцы всего этого передают об ужасах, о колоссальных жестокостях, о потрясающих картинах, происходивших в станице Вешенской, какие им пришлось переживать. Большевики здесь быстро применились к обстоятельствам, привезли оркестр музыки и устроили пьяный разгул. На этом разгуле приказали присутствовать всем гимназисткам и всем подросткам-девушкам. Родители знали заранее, что ожидает их детей, и отказались отпустить их туда. Тогда обезумевшими комиссарами был издан декрет, что всякий родитель, не пустивший на этот вечер свою дочь, подлежит немедленному расстрелу, и, как сообщил председатель Вешенского окружного совета, большая часть из этих гимназисток была обесчещена и часть их увезена большевиками.
Все церкви были осквернены. В одном из хуторов Мигулинской станицы обнаглевшие комиссары-жиды заставили венчать батюшку с кобылой и заставили плясать батюшку с матушкой, и вырвавшаяся оттуда дочь их передавала о том, что в заключение батюшка был зверски замучен. О подобных зверствах свидетельствуют многие местные жители, и много говорить обо всем этом я не буду»…
Далее летчик описывает картину встречи их восставшими: «Всюду забрасывали нас цветами, встречали колокольным звоном… После молебна мы проходили среди выстроившихся в две шеренги учащихся местного Вешенского училища. Всюду путь наш был устлан цветами…»
Депутат восставших Сафонов нарисовал ту же картину ужасов и картину борьбы восставших, которым пришлось своими средствами организовать оружейную мастерскую и патронный завод. Та же картина рисовалась и в донесении Кругу окружного совета восставших: «Эти люди, потомки самого сатаны, принялись за грабеж, насилие и расстрелы мирных жителей, грабили хлеб и скот, срывали с икон ризы, забирались в сундуки и выбирали из них ценности и носильное белье и платье, забирали чайную, столовую и кухонную посуду. Насиловали женщин, девушек и детей, накладывали контрибуцию, которую выжимали силой штыков. И наконец, приступили к расстрелам и казням. Расстреливали за один раз десятками мирных жителей, а казнили такими способами, что, взглянувши на их жертву, кровь стынет в жилах человека. Душа казака не вынесла такого испытания…»
Те же ужасы описывает в своем донесении командированный на аэроплане к восставшим член Круга Богатырев. А вот письмо председателя совета Мигулинской станицы к летчикам (летчики опустились в станице Вешенской): «Дорогие долгожданные ласточки! Вы прилетели весной и с юга, но не песни принесли, а больше, неизмеримо больше. Вы принесли нам надежду на жизнь, надежду на воскресение. Привет же вам, дорогие гости, от населения Мигулинской станицы. Привет ее на смерть дерущихся полков. Передайте земной поклон Большому войсковому кругу, Донской армии и Донскому атаману. Скажите казакам нашей станицы, что их матери, жены, дети, еще оставшиеся в живых, с изможденными лицами, голодные и оборванные, из пламени горящих хуторов, протягивают свои израненные руки и просят помощи. Скорее идите к нам, скорее несите оружие, снаряды, патроны, дабы было чем прогнать Богом проклятых кровавых вампиров. К числу пострадавших хуторов относятся все 49, расположенных на правом берегу Дона. Все сначала ограблены и потом сожжены, одни частью, другие сплошь. Несчастные женщины и дети, не успевшие спастись бегством, расстреляны и изрублены. Подписи: Сытин и Любимов».