Бой к тому времени окончился. Все мы направились в штаб бригады, где подполковник Журавский с адъютантом были приглашены к ужину, во время которого он и рассказал свою эпопею. Выяснилось, что после развала Русской армии он прибыл в свои родные края. Началась мобилизация; его взяли как специалиста, а родственников его – в качестве заложников.
В 1918 году, по идее атамана Краснова, на территории Донской области начиналось формирование Русской армии под командованием генерала Иванова. Одновременно для ближайших губерний – Воронежской и Саратовской – были назначены губернаторы, причем для Саратовской губернии был назначен Генерального штаба полковник Манакин. При губернаторах были пункты формирования частей будущей новой Белой армии. И все военнопленные красных частей направлялись в эти пункты.
На следующее утро подполковник Журавский с адъютантом и около 1000 человек, бывших его подчиненных балашевцев, были направлены в распоряжение полковника Манакина, в район ст. Себряково. Там было произведено переформирование полка, средствами Усть-Медведицкого ремесленного училища полк был обмундирован и в скором времени, под командой того же подполковника Журавского выступил на фронт против красных.
Мне пришлось в то время видеть полковника Манакина и говорить с ним о положении на фронте. Меня удивило его оптимистическое настроение и наивность в оценке общего положения. Он был уверен, что в психологии русского народа наступил перелом и Красная армия не желает драться за коммунистов. Примером для него являлось то, что красные массами сдаются в плен. Убедить его в противном было невозможно. За подобный оптимизм приходилось жестоко платиться.
Переформированный полк, посланный на фронт, в первом же бою, развернувшись в цепь, арестовал командиров и перешел в полном составе на сторону красных.
Подполковник Журавский был обвинен в умышленном поражении бывшего 3-го Балашевского полка и подвергнулся мучительной казни. Ему рубили пальцы, руки, раньше чем зарубить его окончательно. Так трагически погиб в русскую смуту один из наших однокашников.
Село Лозное расположено в лощине, имеющей форму корыта, по дну которого протекает маленькая речушка Тищанка. К югу и северу от села тянется ряд доминирующих пологих холмов.
По северной окраине села, по заснеженным склонам холмов и вдоль построек, расположились стрелковые цепи спешенных казаков. Сильный крещенский мороз сковал землю. Но он как бы не чувствуется – его поглотили оживление и особенная бодрящая нервность. Все готово к встрече противника: расстояния измерены, винтовки и пулеметы пристреляны, начальники проходят по цепям, отдавая последние указания.
На горизонте видны передвижения красной конницы. Неприятельская артиллерия посылает дающие перелет снаряды. Все в напряженном ожидании атаки. Маневрирующие конные массы противника принимают определенную форму. Колонны развертываются. Разомкнутые строи, волнуясь в своем наступательном движении, усиливают аллюр. В расплывчатых формах и линиях атакующих частей на фоне синевато-белого, ослепляющего снега вырисовываются яснее фигуры всадников. Блеск и сверкание на солнце обнаженных шашек, в связи со стихийной скоростью движения, придают картине особый колорит и жуткую яркость стремлению. Артиллерия посылает навстречу атакующим первую очередь шрапнелей. Удачные разрывы вызывают в цепях одобрение и повышают дух. Противник, в инстинктивном порыве скорее пройти артиллерийскую завесу, переходит в бешеный галоп. Наступает кульминационный пункт атаки: освещенные последними лучами заходящего солнца, красочные эскадроны неприятельской конницы, волнами несущиеся на Лозное, сметаются ураганным огнем донских батарей. Рвущиеся над головами атакующих шрапнели осыпают всадников свинцовым градом и создают на фоне зимнего пейзажа иллюзию сверкающих молний. Огонь артиллерии, смешанный с адским хохотом пулеметов и ружейной трескотней, вносит смерть и ужас в ряды атакующих конников. Расстояния быстро сокращаются. Время ускоряется секундами. Видны искаженные лица всадников, слышен конский топот и бряцание оружия…
Крики: «Ура!» Колебаниям нет места. Офицеры в цепях. Чувства и нервность исчезли – люди автоматы… Стрельба залпами почти в упор… Еще момент, и… успевшие по инерции прорваться сквозь огненную завесу поредевшие волны всадников не выдерживают моря огня, смешавшись, поворачивают назад и, устилая свой путь трупами, исчезают в полупрозрачной завесе наступающих сумерек. Ряд повторных атак отбит. Красная конница, не добившись успеха, отхлынула и растворилась в бедной мгле умирающего морозного дня.
251
Любинский Евгений. Полковник 3-го Донского казачьего полка. В Донской армии; в декабре 1919 г. командующий конной группой, в феврале 1920 г. командир 14-й Донской конной бригады. В эмиграции. Умер после 1956 г.