Навстречу нам вышел пехотный полк красных, на наш левый фланг. Он был обнаружен нашим боковым дозором и только начал разворачиваться для занятия позиции, как на него обрушился с дистанции в 2 версты убийственный огонь батареи Упорникова. Два конных полка атаковали красных, и они сдались, не оказав большого сопротивления.
У Каменской нас, 8-ю дивизию, встретил второй полк красных с батареей. Начавшийся бой длился недолго. При обходе конной бригадой генерала Постовского пехота красных начала сдаваться, нами в плен было захвачено более 1500 красных, батарея в четыре орудия. В станице были захвачены склады винтовочных и орудийных патронов, наши запасы пополнились, у меня в 7-й батарее на подводах было более тысячи снарядов.
В Каменской мы пробыли три дня. Вели глубокую разведку и ожидали атаку красных со стороны Глубокой, где, по сведениям разведки и перебежчиков, было около 3000 пехоты и две четырехорудийные батареи. Пехота рыла для себя глубокие окопы. Ждут еще подхода своих войск от станции Миллерово.
Генерал Секретев решил продолжать наше движение. У Глубокой был большой бой, красные оказали сильное сопротивление, но обходным движением бригады генерала Постовского и одновременным ударом всей конницы (четыре полка) – сдались. В плен к нам попало около двух с половиной тысяч, две батареи с большим запасом снарядов. Но и у казаков были большие потери, особенно в конском составе.
С нашим продвижением на север мы постепенно сменяли подводчиков, чаще всего женщин или подростков с их подводами для снарядов, и заменяли другими, так что когда подошли к восставшим, то и подводы были у нас из ближайших к ним мест. Все подводчики питались своими средствами, сами же кормили своих лошадей. Были среди них и подводы на быках.
Хотя Миллерово и оказалось в стороне от нас, но генерал Кучеров послал туда полк с артиллерией. Тогда красных там не оказалось. Но после нашего прохода подошли эшелоны красных, и нам пришлось возвращаться обратно в Миллерово, чтобы их ликвидировать. Здесь мы увидели, что все железнодорожные пути были забиты награбленным красными имуществом и пшеницей в мешках. Все это генерал Секретев приказал немедленно отправить в Новочеркасск, а мы продолжали выполнять свою задачу. Недалеко от Миллерова наш конный разъезд захватил еще обоз из 40 подвод на быках, груженных мешками пшеницы, которую везли на ст. Миллерово. Никакой охраны не было, сопровождал обоз с подводчицами-казачками только один матрос, который, по жалобам казачек, «измывался над всеми». Вот над обозом пролетел аэроплан, казачки со злобой говорили матросу: «Хоть бы Господь Бог послал бы на тебя с неба управу…» Матрос «матерился» и злобно смеялся, но вдруг появился казачий разъезд, и матрос попал в его руки. Когда обоз привели к генералу Кучерову и он узнал от казачек о поведении матроса, был созван здесь же военно-полевой суд, и его приговорили к расстрелу.
В дальнейшем красные пытались задержать движение нашего отряда, но не смогли. Против нас была брошена бригада курсантов, об этом мы узнали от возвращавшихся с помола пшеницы на мельнице казачек. Они говорили, что какие-то курсанты заняли позицию за болотистой речкой, пушек у них нет, говорят: «Пущай идут кадеты, мы им покажем, как нужно воевать…» Их много, тысячи три. Речка болотистая, через нее можно пройти лишь по одному мосту, который сильно охраняется курсантами. И действительно, когда подошли наши разъезды, то сразу понесли потери от их меткого огня.
Моя батарея стала на закрытой позиции, в лощине. Я с телефонистами пошел по высокой, густой траве выбирать себе наблюдательный пункт. Но оба моих спутника сразу были ранены, к счастью, легко. Все мы трое упали в траву; осмотревшись, не поднимая головы, я увидал, что лежу на скате бугра и что мне хорошо видна позиция курсантов. На противоположной стороне речки – отдельные постройки с деревьями. С правой стороны – высокое здание, вальцовая мельница. В окопах за рекой – курсанты. Подход к мельнице мне был хорошо виден, здесь не было деревьев. Я решил, что с этого места я и буду вести свое наблюдение и управлять стрельбой. Мои раненые уползли назад. Курсанты стреляли очень метко по всем появляющимся целям, но, как мы узнали позже, стреляли только по команде своих офицеров – у них было мало патронов. Все время я держал курсантов в окопах под огнем своих орудий, мне хорошо было видно, как из окопов иногда на мельницу шло по два, по три человека, но назад возвращался всегда один. Было ясно, что там у них перевязочный пункт. Туда я не стрелял, боясь, что там были женщины или дети.
К вечеру один из наших полков попробовал переправиться через эту речку – мне было все отлично видно. Как только курсанты поняли намерение казаков – они выслали пулемет с тремя обслуживающими на пароконной подводе. Дабы не дать ему возможность стрелять по казакам, я начал стрелять одним орудием по пулемету, но не прекращая стрелять другими орудиями по курсантам в окопах. Переправиться казакам не удалось – лошади сразу глубоко вязли в болотистой речке. Но и пулемет красных не мог «открыть огня» из-за моей стрельбы по нему.