– Генерал, прекратите ваши советы, – резко бросил командующий группой.
Разговор о путях оборвался. (В моем дневнике есть запись: «Смущенный и расстроенный генерал Попов сказал мне: «Он губит нас. Поговори с Кисловским[288]…» (Кисловский – начальник штаба корпуса.) Я отозвал Кисловского. Разговор был коротким. Сухим, неприязненным шепотом Кисловский сказал: «Вы же доложили командиру корпуса и получили ответ. Чего вы хотите больше? Он скажет мне то же, что сказал вам…») Время шло. Люди мерзли на дорогах. Генерал Павлов молчаливо ходил, грея у костра руки.
Примерно в 13 часов в юго-западном направлении послышались орудийные выстрелы; видимо, с кем-то начала бой 9-я дивизия. Это ускорило зревшее у генерала Павлова решение идти левым берегом Маныча. Коннице 2-го корпуса было приказано перейти на зимовники Королькова и Жеребкова, 9-й и 10-й дивизиям на зимовник Почекаева.
Прямых дорог на указанные зимовники не было, проводников тоже, а день уже перевалил к вечеру. Двинулись в обход балки С. Кугульта, ориентируясь среди однообразной, занесенной снегом пустыни лишь по неточной карте. Казаки ехали молча, угрюмые, серые, обмерзлые. Бойкие разговоры, шутки и песни, обычные спутники казачьего строя, отсутствовали. С темнотой движение стало неровным, порывистым, толчками. В сереющей мгле глаз ничего не различал. Двигались автоматически, ибо нестерпимый жестокий мороз леденил кровь, замораживая и мысли, и волю. Кончилось ночное движение тем, что 9-я дивизия попала на зимовник Жеребкова, а 4-я на зимовник Почекаева, где уже расположилась 10-я дивизия.
Глубокая балка перед зимовником Почекаева, сад по крутому откосу и двор в буквальном смысле представляли сплошную стену людских и конских тел. Во многих местах можно было пройти только по спинам лошадей. Генерал Павлов приказал коннице 2-го корпуса передвинуться на зимовник Королькова, находившийся в 15 верстах. Выполнить его смогла только 6-я бригада. 4-я и 15-я бригады сделать это оказались не в состоянии.
При движении 4 февраля передовые части 4-го корпуса неожиданно наткнулись в долине Мокрой Кугульты на прорвавшуюся на левый берег Маныча советскую кавалерийскую дивизию Гая. После короткого боя красные были наголову разбиты и преследовались к Казенному Мосту. Одновременно в долине реки Юлы 14-я конная бригада 1-го Донского корпуса разгромила 28-ю советскую стрелковую дивизию, захватив в плен начальника дивизии Азина. Остатки разбитых дивизий отскочили за Маныч в район хутора Ельмутинского.
Углубившись в степи и находясь все время в движении, конная группа утратила непосредственную связь со штабом армии, и генерал Павлов не имел правдивых сведений о противнике. 5 февраля, пройдя около 15 верст до сборного пункта, вся конная группа к 12 часам сосредоточилась на зимовнике Королькова. Здесь генерал Павлов отдал приказ о движении на Шаблиевку, где, по его сведениям, находился Буденный. Однако последний с двумя дивизиями перешел 5 февраля в Воронцовское – Торговую, которые занимала ударная группа из трех советских стрелковых дивизий.
Бой должен был разыграться по достижении Шаблиевки без особого приказания на незнакомой ни начальникам, ни подчиненным местности. План боя был намечен по карте. От Шаблиевки конную группу отделяло 25–30 верст. Начав движение в 13 часов, она могла подойти к ней в 19–20 часов, а при бездорожье и значительно позже. Уже четвертый день не имевшие нормального отдыха и правильного питания казаки, голодные и усталые после 45-верстного перехода, при 25 градусах мороза, должны были атаковать сильного, отдыхавшего в тепле противника. Это не предвещало ничего хорошего.
Двигаясь тремя параллельными колоннами по непрослеженной дороге или пробивая путь по целине, части конной группы в 10 часов вечера, спускаясь вниз, увидели вдали яркие огни большого поселка. По заданию конница 2-го корпуса должна была атаковать с юго-востока, 4-й корпус с севера и северо-запада. Части, назначенные для атаки, стали расходиться, обтекая селение. Вскоре ружейно-пулеметный и артиллерийский огонь нарушил тишину ночи и начался бой, описать и систематизировать который невозможно. Это единодушно подчеркивают редкие свидетельства о нем с обеих сторон.
Прежде всего, конная группа, не имевшая проводников, вышла не к Шаблиевке, а южнее и атаковала ст. Торговую и поселок Воронцовский. Атака со стороны безлюдных степей явилась для красных неожиданной, так как на всем пути не было встречено их разъездов. О разгроме кавалерийской дивизии Гая и 28-й стрелковой Буденный еще не знал и, считая себя с этой стороны обеспеченным, ограничился сторожевым охранением, которое, по его признанию, несло службу плохо. Все же в последний момент начальник 20-й стрелковой дивизии Майстрах узнал от захваченного в план у самой ст. Торговой полузамерзшего казака-разведчика о движении белой конницы и отправился к командарму 1-й конной доложить полученные сведения. Когда он был уже в штабе и обсуждал положение с Буденным, мамонтовцы неожиданно ворвались в село.
288
Имеется в виду Кислов Григорий Яковлевич, р. 20 ноября 1886 г. Из казаков ст. Богоявленской Области войска Донского. Новочеркасское военное училище (1907), академия Генштаба (1914). Офицер 7-го Донского казачьего полка. Подполковник, начальник штаба 1-й Сибирской стрелковой дивизии (старший адъютант штаба 62-й пехотной дивизии). В Донской армии; с 31 декабря 1917 г. по 13 февраля 1918 г. штаб-офицер для поручений при Походном атамане, с 6 апреля 1918 г. штаб-офицер для поручений 1-го Донского округа, с 4 мая 1918 г., на 26 июня и 20 ноября 1918 г. генерал-квартирмейстер войскового штаба ВВД. С 14 августа 1918 г. полковник, в 1919–1920 гг. 1-й генерал-квартирмейстер штаба Донской армии, в феврале 1920 г. начальник штаба Конной группы. С 25 марта 1920 г. начальник оперативной части Донского корпуса, до 6 апреля 1920 г. генерал-квартирмейстер Донского корпуса, с 5 апреля 1920 г. в резерве чинов штаба Донского корпуса, в июле – октябре 1920 г. в прикомандировании к штабу ВВД. Генерал-майор (10 октября 1919 г.). Остался в Крыму.