Простояв некоторое время в Екатерининской, нас двинули через Екатеринодар дальше. В Екатеринодаре мы пробыли всего пару дней, и в первый же день В.М. Нефедов, вернувшись с прогулки по городу, сказал мне: «Знаете, я здесь нашел своего старого знакомого кубанского сотника Задорожного, я получил от него приглашение нас с вами навестить его сегодня вечерком». Я вначале отказывался, так как мне что-то нездоровилось, но он настаивал: «Ну! Что вы, право, послушаем хорошую музыку, пение, немного встряхнемся!..» Пошли. Действительно, были музыка, танцы, пение, но у меня болела голова, и чувствовал я себя неважно. Тогда я совершенно не предполагал, какую колоссальную роль сыграет это мимолетное знакомство в моей судьбе.
В станице Ильской мы остановились окончательно, получив как общее задание – борьбу с зелеными, но через несколько дней получили и более конкретное задание. Возле станицы Славянской около 3 тысяч кубанцев, находившихся в лагерях Таманского отдела, отказались идти на фронт, и наша Донская Гвардейская бригада получила приказание их «вразумить», пока они еще не успели присоединиться к зеленым, отряд которых, и довольно сильный, под командой кубанца сотника Пилюка находился поблизости от лагеря. Мне было приказано с двумя орудиями занять позицию прямо против лагеря, где, окруженные нашей бригадой, численностью всего лишь в 400 человек, весь отряд непослушных был выстроен в несколько рядов по линейке. Некоторое количество их было выпорото. Впечатление от этого осталось очень тяжелое. Когда мы «нажали» на отряд Пилюка, то он, зная великолепно местность, переправился через Кубань и ушел в горы через станицу Ильскую, где у нас оставался лишь обоз и вся канцелярия. Отступление зеленых было настолько спешно, что они, проходя через станицу, никого не тронули, но мы, вернувшись, долго потешались над делопроизводителем, уверяя, что нам известно, что он с кассой сидел под кроватью во время прохода зеленых.
Войсковой старшина Нефедов заболел тифом, но хотел обязательно остаться при батарее и лишь после долгих моих уговоров согласился выехать в Новороссийск с вестовым. Расстались мы очень трогательно и очень надолго.
Наконец, и нас двинули на Новороссийск, и через пару дней получаю приказ: со взводом и 1-й бригадой из л. – гв. Казачьего и л. – гв. атаманского полков выступить в станицу Раевскую. В то же время узнаю, что «возник проект» погрузиться всем воинским частям для переправы в Крым с Таманского полуострова (как это сделали в последнюю войну немцы, отступавшие с Кавказа, несмотря на то что и Новороссийск был в их руках), и нам было поручено произвести разведку, можно ли туда пройти? В Раевскую мы пришли под вечер, там получили приказ, что мой взвод и лейб-казаки остаются в станице, а атаманский полк под командой генерала Хрипунова[309] идет дальше, несмотря на поздний час. Приблизительно в 2 часа ночи – тревога; и мне приказано отойти назад и занять позицию вне Раевской. Лишь в 11 часов утра выяснилось, в чем дело. Оказалось, что атаманский полк был отрезан большими силами зеленых и генерал Хрипунов решил не пробиваться дальше, а, повернув на север и сделав большой круг, выйти на Тонельную. Следует уточнить, что если ехать туда по дороге, а потом по шоссе, то приходится сделать громадный крюк. А с моей позиции с бугров мне видны не более как в 4 верстах крыши домов Тонельной. Так как лошади приустали, то я решил сократить путь по крайней мере в три раза, и, произведя предварительную разведку местности, мы пошли напрямик. Но, не доезжая приблизительно одной версты до Тонельной, нам пришлось преодолеть небольшое препятствие. Это было то самое укрепление (что впоследствии было подтверждено местными жителями), о котором мне когда-то довелось прочесть в какой-то газете: «Около Новороссийска сделан «страшно» укрепленный плацдарм». На самом же деле этот «плацдарм» состоял из легкого проволочного заграждения, вроде того, что у нас делали для загона скота, и рядом маленький ровик глубиной меньше чем по пояс. Десяток моих ребят кирками и лопатами за 20 минут сделали вполне достаточную для прохода орудий дорогу, и мы благополучно вошли в Тонельную. Опять мы идем на Новороссийск, но… не для погрузки, так как наутро я получил приказание занять со взводом позицию сейчас же за Новороссийском, в направлении опять же на Раевскую.
309
Хрипунов Михаил Георгиевич, р. 4 ноября 1889 г. в ст. Усть-Медведицкой Области войска Донского. Из дворян ВВД, сын офицера. Донской кадетский корпус (1907), Николаевское кавалерийское училище (1909). Войсковой старшина, адъютант л. – гв. Атаманского полка. В Донской армии. Участник Степного похода, заместитель командира Атаманского конного отряда. Затем в своем полку, с 1919 г. полковник, в марте 1920 г. командир л. – гв. Казачьего полка. В Русской Армии в августе 1920 г. командир л. – гв. Атаманского полка до эвакуации Крыма. Дважды ранен. Генерал-майор (23 ноября 1919 г.). Эвакуирован на корабле «Вел. князь Александр Михайлович». Был на о. Лемнос, в декабре 1920 г. – в 1921 г. командир 1-го Донского л. – гв. Сводного казачьего полка. В эмиграции во Франции, командир л. – гв. Атаманского полка, в 1931 г. возглавлял группу ВОВС в Каннах, председатель полкового объединения, с 1940 г. в Ирландии, с 1955 г. в Женеве. Умер 6 апреля 1983 г. в Иерусалиме.