И вот хочу понять я, разобравшись, ведь есть, наверно, Тот, кто написать стихи дает? Ведь Кто-то нам дает все эти чувства! Тому же камню, они ведь не даны!
Друзья, давайте с вами разберемся, подумаем над этим же все мы. Ведь в жизни многое на нашу голову чего еще придется. Кому же верить и обращаться будем мы?
А девушка, ну что ж, она свободна, красивая она, и ей одной из всех нас выбирать. Я только лишь раскрыл свои ей чувства, ощущенья. Талант, наверное, дан мне, его б не потерять.
И все же, может быть, начнем мы верить в Бога? До этого всего стихов своих не мог я написать! Девицам скажите своим, гораздо лучше, уверен я, единственная ваша будет только лишь о вас мечтать!
«Гладиатор»
Заполнены трибуны до отказа. Я слышу, как они ликуют, как им охота зрелищ. Но сами они не ведают, что они хотят! Они никогда не были на месте хотя бы одного из нас. А вы сами читатели, задумывались, когда-нибудь, что чувствует человек перед выходом на арену? Вы когда ни будь задумывались, что творится за ареной, за ее кулисами? Как бьется сердце у того, кто предстанет сейчас пред вами, зрители? Как проходят тренировки? Как проходит последняя ночь перед боем? Как ты стоишь перед завесою, которую сейчас откроют, и ты выйдешь? Вот она, последняя минута! Она тянется, как будто перед тобой проходит целая эпоха, вся жизнь. Она тянется долго-долго. И ты знаешь, ведь тебе сейчас придется или убить, или быть убитым! Секунда, другая, третья, перед глазами проходит вся твоя жизнь, и какие были неурядицы в твоей жизни, они кажутся тебе просто мелочью. Все ссоры ты готов их просто простить и забыть, ведь сейчас тебе придется совершить бой, где кто-то из нас останется жив, а кто-то умрет!
Ах, люди, насколько же жестоки вы! Никто из вас на нашем месте не был, а вам охота крови. О, если бы кто-нибудь из вас, сейчас бы побыл на одном из наших мест. Здесь. Тогда вряд ли он сейчас сидел бы на трибунах, желая видеть чью-то смерть!
Дук – дук – дук, так громко бьется сердце! Громко и медленно! Минута тянется! Дыхание все глубже и дольше, как словно дыхание быка – медленное, глубокое и тяжелое. В эту минуту замирает жизнь, словно перед тобой целая вечность, но и здесь же ты осознаешь, что возможно это и есть последняя твоя минута в этой жизни. Ты никого не слышишь и не видишь. Мыслей как будто бы их нет. В конечностях что-то похожее на усталость и слабую, ноющую, но чем-то приятную боль. И все так медленно, медленно движется……….
БАМммм…..!
Распахнулась завеса, пред тобой тысяча людей, орущих как звери. Шаг, еще один, ты должен показать зрителям, насколько ты силен, и тем самым как бы запугиваешь своего противника. Глупость, какая же эта глупость! А эти звериные, обезумевшие лица, в них совсем нет ничего человеческого. Они, как сбесившиеся звери, брызгают слюной, как бы готовые наброситься на кусок хлеба, как будто бы голодные. В их глазах безумие!
У моего противника кинжал и булава, у меня меч и щит. Мы как заколдованные друг другом, смотрим друг другу в глаза, двигаясь медленно по кругу. Вот я вижу, что он отводит руку с булавой назад и жду, когда он будит наносить удар ею. Вот его рука пошла медленно назад. Он хочет обхитрить меня, не показывая, что он руку отвел для замахивания. Мы продолжаем еще двигаться, смотря друг другу в глаза. И вот рука его пошла вперед, я пригнулся, закрывая голову щитом, булава со свистом прошла над моею головой. Его развернуло, и он чуть было не подставил мне свою спину, но его булава упала вниз и он, полностью развернувшись, подставил мне свое правое плечо. Не торопись, говорю я сам себе, дай ему запыхаться и устать. Он выпрямился, и мы опять встали в стойку, повторяя тактику движения по кругу. Рука его опять завелась за спину, и он хотел было повторить свой удар, но видно, хотя перехитрить меня, он направил свой удар снизу, и я, не успев подставить свой щит для защиты, почувствовал мощный удар. Меня чуть отнесло назад. Затем его удар сверху. Я увернулся. Опять его удар сбоку. Затем с другого бока. Я закрылся щитом, но его булава была настолько тяжела, что, когда я уворачивался, подставлял щит, моя рука чуть соскользнула со щита, и он выбил его. Я остался только с мечом. И так, еще один его взмах с одной стороны, еще один взмах с другой стороны. Я уворачивался. Так еще последовало два раза. Я оступился и упал. И вот я увидел, как огромный шар булавы летит на меня сверху. Я подкатился под его ноги, и противник упал, оставляя свою булаву, и выставив, перекатившись на спину, свой кинжал. Я резко встал, перепрыгнув через него, взял в руку его булаву и ударил ею ему по руке. Его кинжал вылетел. Он остался без оружия, успев лишь только приподняться на колени. Я смотрю ему в глаза. Он умоляет, прося меня, «не надо, не делай этого!». Я весь наготове для того, чтобы нанести свой смертельный удар и убить его. Трибуна же кричит и показывает свой большой палец вниз. Встает император и гордо поднимает свою руку ладонью вверх, затем складывает ладонь в кулак, ведет руку параллельно арене и обращает большой палец вниз!