Но что это? Я чувствую в себе огонь, «говорящий» мне – не делай этого!
Перед тем, как мне попасть сюда, меня пригласили в катакомбы на собрание людей, о которых много говорили, для всех они были загадкой, они именовали себя церковью. О, сколько же мне дано было познать там! О, сколько же я вынес оттуда хорошего! Меня крестили там, в месте именуемом на греческом языке бабтистерий. Римляне долго искали нас, но не находили. У нас был свой пароль в виде рыбки. Когда мы встречались друг с другом и начинали общаться, один из нас чертил дугу на земле, а второй дополнял ее, чертя другую – так получалось что-то похожее на рыбу. В это время в Риме случился пожар, и христиан обвинили в поджоге, который мы не делали. Воины решили сделать набег на катакомбы, истребляя всех, кто был в то время хотя бы рядом с нами. Меня не хотели сразу убивать, увидев, что я упорно сопротивлялся, они пленили меня. И вот я здесь!
Лица сидящих в цирке громко ликовали, было видно их озверелые, бешеные лица, которые кричали; – убей, убей!
Вначале я занес руку, замахнувшись, но после того, как император показал пальцем вниз, я опустил меч. Я чувствовал, что кто-то меня бодрит, одобряя мой поступок. Император замер свысока, гордо глядя на нас. Уже лучники натянули тетиву, чтобы выпустить свои стрелы в меня и в того, кто был со мной в этом бою. Но я чувствовал несказанное восхищение своим поступком. Я как будто находился вне своего тела, «паря» над всем этим. Но что это? Я увидел, как император делает жест рукою, показывая лучникам, чтобы те убрали свои луки. Затем он что-то сказал, как бы отдав команду рядом стоящему с ним. Публика начала замолкать, недовольно свистев, но тут я услышал громкий рев. Это кричал лев. А точнее он был не один, в клетки с ним были еще четыре голодных льва. Публика снова заликовала, она сделались еще более озверевшими. У трех ворот цирка раздался лязг закрывающихся дверей. Переложив меч в другую руку, я подал руку своему противнику, показав кивком головы на его булаву. Громко дыша, он поднял ее. Наконец завеса открылась, и клетку подкатили к оставшемуся единственному входу. Кулисой как бы задраили щель с одной стороны, а с тыльной стороны стражник стал копьем двигать засов. Одичавшие и оголодавшие звери вцепливались зубами в копье, теребя его со стороны в сторону. Наконец засов был отодвинут и решетка отворилась. Первый зверь вышел и ходил рядом с клеткой. Второй же выскочив, направился, истекая слюной, быстрым бегом к нам. Я опять занес руки со стороны за спину, что сделал и мой недавний противник, занося булаву. Я стал молиться. Тигр, не добежав до нас, в шагах пяти развернулся, буксуя своими ногами, стал как бы дожидаться себе подмоги. Другие звери, спрыгнув с подиума, на чем стояла решетка, приблизились к нам и стали ходить туда-сюда в шести-девяти шагах от нас, как бы вынюхивая своими ноздрями наши слабые места. Тот, кто первым хотел атаковать нас, еще пару раз пытался сделать прыжок, кому ни будь из нас вцепившись в горло, но затем он отошел и лег приблизительно в центре арены, дожидаясь, когда его незаконченное дело, закончат другие. Но что это? К удивлению всех, рыча, львы легли на арене. Опять начался свист с трибун. Недоумевающий император привстал, с гневом глядя на происходящее. Наконец кто-то к нему подбежал и что-то стал ему шептать на ухо, на что император, обратившись к нему с криком «быстрее!», опять опустился на свое седалище.
Мы увидели, как другая кулиса отодвигается, и клетка выдвигается вперед. В ней был лев, он явно был бешенный. Он раскачивал клетку из стороны в стороны, становясь на задние лапы, передними он пытался разорвать, как бы дотягиваясь ими до кого-либо. Зубами же он грыз железные штыри. Лежавшие в средине арены львы отошли, рыча, ближе к кулисам, как бы чувствуя, что происходит что-то неладное с их сородичем. Решетка открылась и лев большими быстрыми прыжками, изливая слюну, направился к нам. Я направил свой меч в сторону льва, держа его на уровне его головы, немного занеся его назад за себя, и затаил дыхание. Задние ноги его прижались к земле и уже стали отрываться, чтобы прыгнуть на меня и в его полете я завел меч за спину дальше, но тут увидел, как острая, тяжелая булава моего теперь уже бывшего противника ударила его в челюсть. Лев в прыжке перевернулся и упал на спину. Затем он быстро поднялся и сразу же хотел опять прыгнуть, но я увидел второй удар булавой сверху по голове льва. Еще рыча и вздыхая, он упал в конвульсиях. Трибуны ликовали, а потом на мгновение замерли. Гул с трибун стал на мгновение тише.