Когда мы проехали, я, оглянувшись, разглядел в зеленоватых рассветных сумерках, что внутренний рельс от выстрела в одном месте приподнялся. Хорошо, что внутренний, а не внешний, иначе мы были бы уже в пропасти. И Президенту не пришлось бы выслушивать отчет о еще одной эпопее.
— Джилл! — крикнул я. — Джилл!
Забраться на платформу ничего не стоило, но мне вдруг свело спину. Да так сильно, что на мгновение меня парализовало.
Однако я не мог позволить, чтобы подобная ерунда взяла надо мною верх. Я вертелся, пытаясь размять мускулы, а сам продолжал кричать:
— Джилл, Джилл!
Куда, черт возьми, подевалась девчонка? Я уже начинал беспокоиться.
Добравшись до конца платформы, я заглянул за борт и увидел ее вытаращенные от ужаса глаза.
— Ты в порядке?
Она кивнула, не произнеся ни слова. Может, то были последствия шока? Наклонившись, я протянул ей руку, и она схватилась за нее. Забыв о боли в спине, я вытянул Джилл наверх.
— Ну ты молодцом! — сказал я.
— А ты?
— Конечно!
— О-о!
Казалось, девчушка все еще не совсем верит своим глазам.
Я обнял и приподнял ее. Спина больше не болела, и на какое-то безумное мгновение даже зеленый рассвет показался прекрасным.
Я опустил Джилл на платформу. Теперь на ней находились только мы и мумия.
Внутри меня разлилось приятное тепло, прямо как в горячей ванне. Знакомый внутренний голос произнес наконец-то что-то хорошее: «Долг почти заплачен».
Какой еще долг? Ах, да. Моя глупая выходка, поставившая под удар анклав Солт-Лейк-Сити.
— Подожди меня здесь, — велел я Джилл.
Конечно, я мог отправить ее за остальными членами команды, но, на мой взгляд, она заслужила отдых. Ее каникулы скорее всего продлятся не больше нескольких минут, но я хотел, чтобы она насладилась каждой секундой, прежде чем я снова прикажу ей встретиться лицом к лицу со смертью. Я помахал друзьям, забравшись по лесенке и указывая путь на дребезжащую платформу.
Арлин с Альбертом выглядели такими же измученными, как Джилл, и устали они не меньше моего.
Наклонившись, Арлин стала разматывать бинты на голове еще одной сохранившейся в этом мире человеческой особи — в мире, где люди стали редкостью.
Прикрываясь от безумного ветра, который обдувал нас со всех сторон, мы сгрудились вокруг белого кокона и в нетерпении уставились на него. Вскоре нашему взору предстало лицо чернокожего мужчины лет тридцати пяти. Пока мы переворачивали его с боку на бок, я прикинул его вес — где-то около шестидесяти четырех килограмм. Неплохо для роста в метр семьдесят.
— Что они с ним сделали? — ахнула Джилл.
Хороший вопрос, хотя я скорее угадал его, чем услышал в грохоте поезда и завывании ветра. Словно подушечка для булавок, все тело незнакомца с головы до ног было утыкано компьютерными и электронными разъемами. Он был без сознания. И неудивительно — приди он в себя, его бы терзала страшная боль.
Арлин приподняла веко его правого глаза, и мы увидели затуманенное глазное яблоко, настолько белесо-мутное, что невозможно было разглядеть зрачок. Даже перевидав кучу монстров, демонов и других обитателей ада, я не мог спокойно смотреть на этого беспомощного человека.
Благодарение Господу, от него не несло подпорченным лимоном. Значит, не зомби.
Я до сих пор не делился с Альбертом и Джилл нашими с Арлин подозрениями — а именно тем, что пришельцы постоянно экспериментируют, пытаясь создать более совершенное подобие человека. И чем больше у них опыта, тем ближе они к цели. Мы не имели ни малейшего представления, как делаются зомби. Иногда мне казалось, что они и впрямь реанимированные трупы. А иногда я склонялся к мысли, что их переделывают из живых людей. Но, как бы там ни было, лимонный запах оставался непременным побочным продуктом при изготовлении зомби из человеческого тела.
Когда враг научится создавать абсолютные копии людей из посторонних материалов, не станет ни лимонного запаха, ни другой ерунды, которая выдает их.
Арлин пробовала и так и сяк разбудить незнакомца, даже била его по щекам, все напрасно. В конце концов она подняла на меня глаза и пожала плечами.
Джилл робко дотронулась до одного из разъемов. Вид у нее был сосредоточенно-задумчивый, даже несмотря на хлещущие по лицу рыжие космы.
Она еще раз дотронулась до разъема и нахмурилась. Потом посмотрела на меня, зашевелила руками, словно печатая на клавиатуре, подняла брови. Что? Я с готовностью кивнул — наконец-то дошло до дурака. Она хотела войти в мозг этого типа.
А почему бы и нет, черт возьми?