Оставалось только воплотить гениальный план в жизнь. Пока Арлин с Альбертом привязывали крюк к веревке, Джилл разрешила мне обмотать веревку вокруг ее талии. Даже сама попросила об этом. Для меня это много значило. Я легонько подтолкнул девчонку вперед и в глубине души понадеялся, что Альбертов бог не покинет нас именно в этот момент. Перед монашками я тоже замолвил за Джилл доброе словечко.
Малышка слезла по боковой стенке вагона, на котором мы сидели, платформа же находилась от нас еще через два вагона. Чем дальше, тем лучше. Я слез за ней.
Мы стали пробираться вперед где-то на уровне колес, так медленно переставляя ноги, что недавний поход по крыше мог показаться просто гонкой. О, пресвятая дева Мария, молился я, только бы вдоль путей не понаставили заградительных столбов!
Мы делали все, чтобы не попасть ногами в колеса, в эту крутящуюся смерть, потому что, поднимись мы хоть немного повыше, паук углядел бы нас. А так нас скрывали стенки вагона.
Было уже достаточно светло, чтобы я мог следить за каждым движением Джилл. Представляю, как побелели ее костяшки. Мои-то уж точно побелели. Я ступал шаг в шаг прямо за ее спиной, подстраховывая ее руками с обеих сторон, чтобы она, не дай Бог, не свалилась. Наконец мы подползли к краю платформы — начиная с этого момента, спектакль вела Джилл, а мне оставалось лишь висеть и ждать.
23
Блин, я чувствовала себя сосиской, когда он вытаскивал меня из вагона. Ну теперь все, я поклялась себе, что больше такое не повторится. Флай меня уважает, и Арлин тоже. А на Альберта мне плевать, хотя для мормона он еще ничего.
Теперь я им всем докажу! Может, я, конечно, чуть не гробанула грузовик, когда вылетели эти ракеты, и они, может, даже не догадываются, что висели на волоске от гибели. Но если я теперь справлюсь, мне будет море по колено! Плюс ко всему посчитаюсь с этими ползучими гадами за все, что они сделали с моей мамой. И папой тоже.
Он был прав, щель совсем узкая, даже для меня, но я протиснусь. Даже не знаю, что бы они без меня делали. Пока мы лезли, я вся запачкалась колесной мазью, меня даже блевать потянуло, но теперь я радовалась, потому что стала такая скользкая. Ха, хотела бы я посмотреть, как хоть кто-нибудь из мормонских зануд справился бы с таким! Да он бы повалился в обморок, и человечество проиграло бы войну.
Вдруг я увидела, что за борт платформы свешивается что-то вытянутое и серебряное. И на конце расширяется. Сначала я не поняла, что это торчит прямо у меня перед носом. А потом так и ахнула — да ведь это нога паука! Она была больше меня.
У ступни нога расходилась раструбом, вроде брюк, которые носили во времена моих бабушки и дедушки. Господи, хорошо, что они не видели, как монстры убивают их детей.
Я потянулась, пытаясь закинуть веревку за ногу, но она была слишком далеко! Тут меня разобрало — провалиться только потому, что твои руки не такие длинные, как у орангутанга!
Вдруг нога дрогнула. Я вскрикнула, подпрыгнула — и упала. Свалилась вниз, ударив коленку и зацепившись за край платформы так, что мое лицо оказалось на расстоянии дюйма от колеи.
О, Господи! На меня дохнуло ветром, щеки вмиг похолодели, запахло копотью. Кажется, я даже, хм, упустила в штанишки. Дрожа как осиновый лист, я стала карабкаться вверх. Посмотрела назад на Флая — у него был такой вид, будто он тоже упустил в штанишки. Я виновато пожала плечами.
Да, все мои компьютерные подвиги — плевое дело по сравнению с этим. Просто детские игрушки. Вот это работенка! Я знала, что рискую, но другого способа добраться до ноги не было: упершись коленом в основание платформы, я подтянулась и почти достала до нее.
И тут паук шевельнулся! Не успела я соскочить вниз, как его нога пригвоздила меня к стенке заднего вагона. Я застряла, словно муха в паучьей паутине.
Но не издала ни звука. Дышать становилось все труднее, но страха не было — как-то вышел у меня весь страх. Паук и не подозревал, что я там…
Стоит ему обнаружить мое присутствие, и он сразу меня прикончит — так я бы прихлопнула комара. Я до сих пор только потому была жива, что огромная нога меня закрывала. Конечно, паук мог прикончить меня и не разглядывая — надавил бы посильнее ногой, так все кишки и повылезли бы.
Пока я еще могла шевелить верхней частью тела, крепче всего зажало коленки. И дотянуться до паука было несложно. Поэтому я приступила к тому, ради чего сюда лезла. Я не позволяла себе думать о том, что будет, если у меня ничего не получится.
Я целых четыре раза обернула веревку вокруг ноги. И каждый раз сердце мое замирало. Когда-то я была в скаутском отряде, и единственное, чему меня там научили и что я не забыла, это рифовый узел. Я завязала лучший рифовый узел в своей жизни! Здорово. Что дальше? Дальше ты умрешь, детка.
Мне казалось, я сейчас заплачу, но слез не было. Во рту пересохло, и сердце колотилось как бешеное — но и только. Мне припомнились все глупости, из-за которых мы плачем мальчишки: отметки или ссоры с любимой подругой, и было так странно, что я не заплакала теперь.
А потом внутри разлилось какое-то непонятное чувство, спокойствие что ли — в первый раз с тех пор, как я увидела монстров. И я подумала, что не прочь умереть, если удастся прихватить с собой одного из этих ублюдков. Того, что побольше.
Я высвободила крюк и опустила его между вагонами. Пригвожденная к стенке, я уже никак не смогла бы укрыться. Стоит мне бросить крюк, как паук застопорится, поезд будет ехать дальше, а меня раздавит всмятку.
Я подумала о своих новых друзьях. Подумала, а что если бы Флай меня поцеловал? Подумала, что хорошо было бы оказаться где-нибудь в другом месте. И бросила крюк.
24
Я не знал, что там происходит у Джилл, с моего места было не разглядеть. В какой-то момент она вскрикнула и упала, я высунул голову и увидел, что она чуть не попала под колеса. Тут паук зашевелился, и мне пришлось снова спрятаться. Больше я не рискнул показываться — это могло прикончить нас обоих.
По времени Джилл должна бы уже закончить. Готов поспорить на что угодно, что она не сдрейфила. Или она все еще ждала удобного момента, или что-то не заладилось.
Потом я услышал удар и скрежет — это мог быть только крюк. Его бросало из стороны в сторону, а я все ждал, ждал и ждал, когда же наконец эта тварь из мозга и ног канет в вечность. И тут случилась глупейшая и досаднейшая вещь — проклятый крюк подпрыгнул и зацепился за поезд!
Внутренний голос, которого уже давненько не было слышно, выбрал именно этот момент, чтобы обратиться ко мне с интонацией ведущего научной передачи из далекого детства: «Итак, Флинн, что мы узнали из сегодняшнего эксперимента?»
Мы узнали, мистер Колдун, что если поезд едет с той же скоростью, что и эта гадина, то ровным счетом ничего не происходит!
Я пополз назад, перехватываясь руками и заглядывая время от времени под поезд в поисках крюка. Наконец я нашел его! Крюк зацепился за амортизатор. В очередной раз требовалась помощь старушек монашек. При малейшем толчке амортизатор разрежет меня пополам. Так неожиданно сам поезд превратился в одного из монстров.
Я пролез между колесами под вагон, чтобы подобраться к крюку. Проклятая штуковина издевательски маячила перед самыми глазами.
Я потянулся рукой к крюку и даже дотронулся до него. Да, это был он. Потрогать его не составляло труда. Но и только. Заниматься этим я мог бы до бесконечности, не рискуя оказаться на рельсах и превратиться в фарш.
Загвоздка заключалась в том, чтобы высвободить крюк.
Когда-то в старших классах школы я выиграл приз по гимнастике. Нас было пятеро претендентов на победу, но я оказался лучшим. Думаю, в тот день я выложился на все сто. Кажется, настал момент повторить представление.
Я немного высвободил ноги, что увеличивало риск падения, но позволяло дальше вытянуться. Повторять трюк дважды не было желания. Он не только сулил гибель на рельсах, но грозил потерей оружия, которое свободно болталось у меня за спиной. А без оружия я был так же близок к смерти, как и под колесами поезда.