Она переключилась с шутливого тона голоса на твердый, серьезный, каким она обращалась к товарищам.
— Я бы никогда не узнала, если б ты не сказал мне, — сказала она. — Ты настоящий воин, Флай. Твои проблемы — не мое дело до тех пор, пока ты сам не пожелаешь, чтоб они таковыми стали.
Мы сидели в тесном помещении, соизмеряя друг друга взглядами, как делали это уже много раз. Она была милой девчонкой, эта Арлин Сандерс.
— На что это похоже? — спросила Джилл. Она думала, мы все еще обсуждаем нулевую гравитацию. Не могу винить ее в том, что она не поняла, что мы обратились к более взрослым темам.
Арлин снова активировала режим учителя.
— Ну, это как в парке развлечений, когда ты катаешься на американских горках, и при подъеме ты чувствуешь провал в глубине своего живота.
— Как при прыжке с парашютом, — Джилл опиралась на собственный опыт. — Или при падении. Вот почему это называется… как ты, Флай, это назвал?
— Свободное падение, — повторил я.
— Я бы не отказалась попробовать разок, — призналась Джилл. — Но как вы выдерживаете это…
— Целыми неделями? — помогла ей закончить Арлин.
Джилл покусывала нижнюю губу, это то, что она делала, когда усердно думала. В этот момент можно было ясно прочесть мысль на ее лице: «действительно ли я хочу полететь в космос»?
— К этому привыкаешь, — сказала ей Арлин.
— Да, — сказала Джилл, толком не смотря на нас. Как и многие гениальные люди, в некоторые моменты она думала вслух. Она смотрела на переборку, возможно, представляя себя завоевателем космоса.
— Я могу привыкнуть к чему угодно.
Затем она посмотрела на каждого из нас искоса. Сначала на Арлин, потом на Альберта, потом на меня. Постепенно она пришла в себя. Нас ждало расставание, возможно, навсегда.
— Вы не можете покинуть меня, — она прошептала это, но все мы услышали ее.
— У нас нет выбора, — ответил Альберт как можно мягче.
— Но вы говорили мне, что у людей всегда есть выбор, — Джилл обращалась к человеку, которого знала дольше всех других из взрослых. — Вы всегда говорили мне о свободе воли и права.
— Я не хочу расставаться, — сказал Альберт. — Я беспокоюсь о тебе, но тем не менее я знаю, что ты можешь о себе позаботиться.
— Я не хочу заботиться о себе, — почти кричала она. Корабль был звуконепроницаемым, так что она могла производить любой шум, не боясь разбудить демонов. Когда я увидел ее лицо, искаженное страданием, я пожелал, чтобы мы с Арлин все еще спорили по поводу нулевой гравитации. Что угодно, только бы не видеть этого.
— Вам меня не одурачить, — сказала она, обращаясь к каждому. Если бы взгляд мог убивать, мы бы сейчас забрызгали кушетки своими ошметками, словно вчерашние тыквы.
А затем она выстрелила в нас с самого мощного оружия:
— Вы не любите меня!
Это не честно. После всего, что мы сделали вместе, они хотят от меня избавиться. Я для них обуза. Они этого не признают. Они скажут, что хотят меня защитить. Готова поставить все на свете на то, что они скажут потом: Что это все для моего же блага, и они не хотят снова ввергать меня в опасности. Бла-бла-бла. Что как они могут брать меня в космос, который гораздо страшнее, чем морской монстр, который чуть не настиг нас, когда мы плыли к берегу. Да что может быть опасней, чем едва ли не быть раздавленной, как жук, спасая Кена от паука-мозга и парового демона в поезде? Или чуть ли не быть взорванной двумя ракетами, которые послал костлявый? (Бедный доктор Эйкерман называл этих тварей ревенантами. Да уж, он явно перегибал палку с этими странными именами. Как-то раз он обронил, что все эти создания от id.
Понятия не имею, что это значило.) Дело не только в опасности. Сейчас угроза повсюду. Кто сказал, что я смогу добраться до Гавай живой? Даже если все пойдет по плану, обратный путь займет недели. Мне было бы безопасней полететь в космос с ними. Но взрослые просто не хотят иметь рядом с собой детей, «особенно подростков», так что они лгут, лгут, лгут. Они даже не представляют, как они мне нужны. После того, как мы достигли берега, мы не просто шли к ракетному полю. Я много помогала. Когда стало вероятным, что мы можем не улететь, Арлин напомнила всем о плане «Б».
Кен был прав. План «Б» был просто смешным.
Он подразумевал проникновение на одну из ракет пришельцев. Я остолбенела, когда услышала об этом. Они думают, что я была расстроена, потому что они не позволяют мне лететь с ними. И они думают, что я глупый ребенок! Я указала им, что они не смогут остаться незамеченными в течение всего пути на Марс на таком маленьком объекте, как ракета.