— А мне так, наоборот, кажется, что мы уже заслужили право на собственный стиль, — сострил я. Арлин громко рассмеялась.
Сквозь распахнутую дверь мы попали на склад и успели без помех обогнуть лишь пару углов. На этот раз все помещение заполонили розовые демоны, которые по своим габаритам сильно уступали той парочке у лифта. Они приготовились к нападению. Деваться нам было некуда. Я подпрыгнул, ухватился руками за край подвернувшегося ящика и взобрался на него. Потом протянул руку Арлин и втащил ее к себе. По недовольному рычанию, хрюканью и вою демонов, окруживших ящик, можно было сделать вывод о том, что неблагодарные твари не умели ценить инициативу и способность к оперативному принятию решений. От расстройства и досады они так яростно раскачивали ящик, что я даже испугался, что мы с него сорвемся, но, к счастью, нам удалось удержаться. Мы целились и стреляли, стреляли и целились, и тряска мало-помалу стихла.
Наконец-то выдалась свободная минутка, чтобы получше осмотреть помещение, в которое мы попали. Прежде всего в глаза бросалась поблескивающая хромировка и сложный узор голубоватой эмали. Да, действительно, отделка зала была выполнена в лучших традициях научно-фантастических романов, хотя казалась в высшей степени неуместной, если принять во внимание привычки населявших помещение монстров. Но мне трудно было об этом судить — я ведь не подписывался на журнал «Улучшение жилищных условий демонов».
Потом мы открыли дверь в дальнем конце зала — точнее говоря, я распахнул ее ударом ноги — и обнаружили баки-инкубаторы, где плодилось дьявольское отродье.
Они представляли собой массивные металлические цистерны, в которых взращивалось «зло». Цистерны заполняла странная на вид ядовито-зеленоватая жидкость, однако не такая густая, как токсичные отходы, разлитые по полу в других помещениях базы. В каждом контейнере находилось еще не сформировавшееся тело монстра.
Арлин, повинуясь безотчетному внутреннему порыву, вызванному органическим неприятием подобной мерзости, выстрелила в первый попавшийся неоформившийся торс. Пулевое отверстие с громким чавкающим звуком мгновенно затянулось, причем от него не осталось и следа, так что недоноску расправа не причинила ни малейшего вреда.
— Интересно, можно ли прервать этот процесс выращивания? — спросила Арлин.
— Я бы сам очень хотел это знать. Зато теперь ясно, что нечего и говорить о полном истреблении тварей. Скорее всего, этих солдат выращивают с помощью генной инженерии. Должно быть, чуждый нам Разум, хозяйничающий на этой кухне, — кем бы или чем бы он ни был — крадет человеческие кошмары, а потом оптом их воспроизводит в натуральную величину.
— Да, наверное, ты прав. Как думаешь, сколько времени надо, чтобы вырастить в такой бочке нового монстра?
Арлин взглянула на часы. Через шесть минут тварь, в которую она стреляла, была готова — новенькая, с иголочки, как говорится, в чем мать родила. Напарница моя еще раз выстрелила, и новорожденный монстр вывалился из чана. Арлин пустила в него еще пару-тройку зарядов для уверенности. На этот раз пули возымели ожидаемое действие. Мы еще не единожды повторили этот эксперимент с шестиминутными интервалами.
— Жидкость, в которой мразь выводится, не только дает жизнь, но и защищает ее, — предположил я. — Но когда экземпляр, образно говоря, «вылупляется»…
— Словом, — перебила меня Арлин, — аборты им нипочем, но когда новорожденный уже появился, его можно без труда к ногтю прижать. — Она выгнула бровь дугой. — Давай-ка прикинем: один монстр варганится минут за шесть; значит, получается, что за час из одной такой лоханки вылупляется десяток цыплят. Если в зале умещается шестьдесят четыре корыта с животворным раствором, выходит, что за час только в одной этой комнате выводят шестьсот сорок монстров. Господи! Это же пятнадцать тысяч штук в сутки!
— Да уж… и ведь таких комнат может быть сколько угодно.
— Значит, за несколько дней без труда собирается миллионная армия, — подвела Арлин итог своим упражнениям в математике.
— И, тем не менее, дорогая, шанс у нас есть — только надо найти чудовищный Разум и уничтожить его.
— Да, всего-навсего, — фыркнула девушка, — это почти так же просто, как съесть пирожок.
26
— Слишком много получается монстров — монстр на монстре сидит и монстра погоняет, — пробормотал я.
— Это точно: куда ни кинь — всюду монстр, — как эхо отозвалась Арлин. — Думаю, теперь для нас новые породы тварей погоды не сделают. Мы, скорее всего, обречены в любом случае.
— Не болтай ерунду, А.С. Пока что мы неплохо справлялись со всем, что нам выпадало на пути, и это — главное. Здесь столько оружия и боеприпасов, что мы еще немало врагов перебить сможем.
— Воюем, как мыши в мышеловке, — произнесла Арлин тоном, в котором послышались новые нотки: она говорила так, будто уже смирилась с неминуемым поражением. Мне это совсем не понравилось. — Ты был прав, Флай. Даже если не будет никаких проблем с боеприпасами, все равно нам из этой дыры не выбраться. Ведь их же здесь миллионы. Они нас проверяют!
Да — ставят над нами эксперимент!
В такие моменты я особенно остро ощущал, насколько важно то, что мы с Арлин вместе. Похожее чувство неизбежности поражения, помнится, и я испытал на Фобосе. Теперь настала моя очередь взбодрить подругу и активизировать боевой дух, который еще недавно бушевал в ее груди.
— Тем лучше. Значит, наше поведение в данной ситуации тоже станет частью проверки, — сказал я. — Мы их отстреливать не станем — теперь гораздо важнее выиграть время, чтобы найти более кардинальное решение проблемы.
Арлин пристально посмотрела на меня.
— Флай, а что если такого решения вообще не существует?
— Я в это никогда не поверю! — твердо заявил я, стараясь убедить не только Арлин, но и себя самого. — Если они непобедимы, тогда им без нужды собирать о нас сведения.
От этого довода пасмурное настроение Арлин, вроде, немного развеялось.
— Ну что ж, — сказала она, — останемся вместе до конца!
Да, на морского пехотинца Сандерс можно положиться целиком и полностью — вернее друга у меня не было никогда. Мы не портили наши дружеские отношения любовной связью, но после этих слов я не смог удержаться от того, чтобы крепко ее обнять и прошептать в самое ухо:
— Да, мы с тобой пойдем вместе до конца и заставим вражескую силу сполна за все заплатить.
— Ну, ты даешь! — произнесла Арлин. Дыхание ее участилось, и мне показалось, что в обычной браваде морского пехотинца прозвучали несвойственные нотки.
Держа ее лицо в своих руках, я поразился показавшейся совершенно естественной мысли — почему вместо того, чтобы стать любовниками, мы предпочли сохранить чисто приятельские отношения. Я крепко поцеловал ее, и она мне ответила. Не исключено, что это был наш последний шанс, но дальше поцелуя дело не пошло. Уж очень место для этого было неподходящее — стоило хоть ненадолго забыться, как нас запросто могли переделать в бездушные куски мяса, да еще на козлиных ногах с копытами.
— Вот теперь я себя чувствую значительно лучше, — сказала Арлин. — И мозги у меня снова работают, как надо. Знаешь, есть отличный способ тварям крупную свинью подложить.
— Каким же образом?
— Прямо под нами самый нижний уровень Деймоса. Он представляет собой огромный резервуар, который в свое время предполагалось целиком заполнить жидким кислородом.
— Кому же это могло понадобиться? Арлин немного застенчиво улыбнулась.
— Уверена, что тебе эта история понравится. Дело в том, что Объединенная аэрокосмическая корпорация тоже планировала превратить Деймос в космический корабль.
— Ты шутишь! — сказал я, хотя понимал, что говорит она вполне серьезно.
— Идея состояла в том, чтобы перебросить марсианский спутник на какую-нибудь орбиту в район пояса астероидов и использовать там как базу для добычи полезных ископаемых. — Сообщение показалось мне ошеломительным. — Когда, появившись здесь, я впервые поняла, что мы движемся, у меня возникла надежда, что на Деймосе остались люди, управляющие его полетом, а потом пришло страшное подозрение — не существует ли дьявольского союза между пришельцами и кем-то из людей.