— Не знаю, — в темноте не видно, как она пожимает плечами. — А ты что предлагаешь?
— Как скажешь, можем и кино посмотреть, — говорю ей в ответ, одновременно наклоняясь и целуя ее в мизинчик.
Это единственная эрогенная зона на теле Марины, до которой я могу дотянуться, не расплескав пива. Она вздрагивает и поджимает ногу.
— Ну, не надо. Мы же решили кино смотреть!
— Конечно, решили!
Ставлю бокал на пол и, разворачиваясь, ложусь на живот, так, чтобы было удобно целовать ее ноги. Касаюсь губами ее лодыжек. Самых красивых лодыжек в мире, тонких и сильных, как у лани. Именно в этот момент я понимаю смысл выражения «дрожащая лань», потому что Марина глубоко вздыхает, и ее ноги начинают дрожать. Эта дрожь есть отражение моего камертона, который пульсирует все это время в нижней части моего живота.
Скользя по тонкой и хрустящей простыни, я покрываю поцелуй за поцелуем все ноги Марины. Мне хочется покрыть поцелуями каждый сантиметр ее прекрасного тела, и с каждым прикосновением губами я все ближе и ближе подбираюсь к ее цветку. В темноте не видно, но я ощущаю по аромату, что он вот-вот уже должен раскрыться.
Наконец мои губы касаются лепестков, тонких и нежных, как у розы. Я вдыхаю их запах, и у меня начинается кружиться голова. Марина тихонько стонет. Я поднимаю голову и вижу, как плавно качается ее грудь. Марина старается не дышать, ей не удобно. В руках пиво и сигарета. Пепел вот-вот упадет на простыню. Останавливаюсь и, отжавшись на руках, выпрямляюсь. Сейчас я похож на оскалившегося волка, который склонился над своей жертвой. Марина ставит бокал на стол, стряхивает пепел в пепельницу и кладет рядом сигарету. Дымок тонкой струйкой поднимается вверх, добавляя к запахам, которые витают в воздухе, тонкий аромат табака. Марина курит дорогие, «Давидофф».
Все, теперь ее руки свободны, она гладит мои волосы, притягивая меня к себе. Я не удерживаюсь на руках и валюсь ей на грудь. Следует короткая борьба, и вот уже Марина сидит на мне сверху, и я чувствую, что полностью вошел в нее. Мягко и естественно, как в поднимающееся тесто. Марина откидывается чуть назад и начинает плавные волновые движения. В сумраке комнаты видны только ее очертания, ее тело полностью загородило экран телевизора и как будто светиться изнутри. Мешают только голоса фильма. Помогаю Марине найти ритм и одновременно ищу руками пульт. Это немного отвлекает. А мне это и надо, чтобы не достичь вершины раньше нее. Наконец, мне удается нащупать пульт и выключить телевизор. Комната мгновенно окунается в темноту и тишину, которая прерывается только нашим ритмичным дыханием. Теперь Марину уже совсем не видно. И это позволяет ей полностью расслабиться. Как и любая красивая женщина, она не любит, когда на нее смотрит партнер, и может полностью раскрыться только в темноте. И вот мы плывем с ней, плавно перебираясь с волны на волну, с каждым разом взбираясь, все выше и выше. Мой камертон уже давно не бьется, стрелка застыла и напряжена до предела в верхней точке. Я чувствую, что обгоняю свою принцессу в гонке за удовольствием, поэтому стараюсь отвлечься. Я хочу, чтобы она опередила меня. Но Марина необыкновенно чуткая. Она кожей ощущает, что я ухожу от нее, и кладет мне руку на грудь, начинает гладить мои соски. Теперь уже я не выдерживаю и издаю стон. С трудом выдавливаю из себя: «Наверное, надо позаботиться о безопасности?» Марина наклоняется вперед и достает из-под подушки заранее приготовленный презерватив. Зубами рву оболочку и достаю колечко с запахом апельсина.
Марина чуть привстает, выпуская меня, и я быстро одеваю его на себя. Это движение настолько у нас отработано, что мы практически не останавливаемся в нашем беге по волнам. Я снова вхожу в нее, на этот раз неистово обхватываю руками ее бедра. Принцесса не маленькая девочка, но у меня все равно достаточно сил, чтобы поднять ее над собой и войти как можно глубже. Мы начинаем плавно раскачиваться, я с каждым разом увеличиваю амплитуду.
Я чувствую, как ее внутренние мышцы напряглись и обхватили меня в тугое кольцо. Значит, Марина уже на вершине, но теперь и меня ничего не держит. Я отпускаю себя и взрываюсь. Одновременно с ней. Перед глазами бегают звездочки, а Марина бессильно падает на мне. Какое-то время я еще чувствую, как ее мышцы пытаются выжать из меня последние соки. Но это бесполезно, их и так уже нет. Я отдал себя всего без остатка. «Мне так хорошо!» — шепчет Марина, а я молчу и только глажу ее по голове, вдыхаю запах ее волос, уже высохших и пахнущих сеном.
Зачем что-то говорить, если и так все понятно. И в этот момент раздается звонок домофона. Марина вздрагивает, напрягается и смотрит на меня. В темноте я с трудом вижу ее глаза. В них застыл немой вопрос: «Кто это?» Я вижу, как Марина перебирает в голове возможные варианты, но самого простого ответа, того, что лежит на поверхности, она не видит. Улыбаюсь, прижимаю ее к груди и переворачиваю ее на спину. Смеюсь: «Пицца приехала!»