Такой непривычный для глаза современного человека вид тогдашней деревни зависел от того, что свободный арендатор чужой земли, крестьянин, был волен оставить ее и перейти в другое место, к другому землевладельцу, конечно, рассчитавшись с первым. Точно так же и землевладелец мог согнать со своей земли крестьянина, покончив с ним все расчеты по аренде.
В поисках лучшей земли и более легкой обработки, крестьяне переходили от одного землевладельца к другому. Поэтому и встречались в деревнях заколоченные избы, заброшенные поля.
Каждый крестьянин договаривался с землевладельцем особо и селился на том участке земли, какой по уговору заарендовывал, иногда один, а иногда с детьми, племянниками и братьями. Случалось, что и не родственники, сговорившись, снимали вместе один участок земли.
Обыкновенно крестьянин снимал столько земли, сколько был в силах обработать, занимал земли, «куда топор, коса и соха ходили», т. е. насколько сил хватит, отчего и самое пользование землей долгое время называлось «посильем».
Земля измерялась тогда «обжами» на севере России и «вытями» в местах около Москвы. Размер выти и обжи зависел от качества почвы. Выть доброй земли заключала в себе до 18 десятин в трех полях, выть худой – до 24 десятин и даже более.
Некоторые крестьяне брали целую выть, другие половину, третьи четверть, даже одну шестую и восьмую части.
Снимая у землевладельца посильную долю выти или обжи, крестьянин в особом письменном условии, «порядной грамоте», уговаривался с землевладельцем, сколько он ему будет платить за пользование землей. За землю он должен был платить и деньгами: около рубля в год с двора, и работой, отдавая землевладельцу пятую, шестую часть, а иногда и половину урожая; кроме того, крестьянин обязывался доставлять на помещичий двор известное количество съестного запаса. «Новоприходец» почти всегда должен был представить нескольких поручителей, которые ручались, что он будет жить за их порукой в селе «во крестьянех», пашню пахать и двор строить, поля городить, пашни и луга расчищать, жить тихо и смирно, корчмы не держать и никаким воровством не воровать. В случае неисполнения обязательств, крестьянин, или его поручители, платили «заставу» – неустойку. Как черносошные крестьяне несли «государево тягло» все за один, сообща, так и крестьяне, арендовавшие служилую или вотчинную землю, должны были тоже сообща платить казенные сборы и нести повинности. В порядных с землевладельцем съемщик земли обязывался «государские подати давать в волость», «по волостной разности», платить со своего участка что причитается «с волостными людьми вместе».
Земля, при тогдашних очень грубых и неумелых способах обработки, доставляла много затруднений земледельцу. Дикую, поросшую иногда вековым лесом землю приходилось расчищать и разделывать, перед тем как засеять, с большим трудом.
Для обработки земледелец нуждался в рабочем скоте и орудиях, для засева нужны были семена, да сверх того приходилось иметь под рукой хлеб для прокорма, пока земля не принесет своего плода. Кроме того, надо было заплатить подати. Для уплаты податей, как и на первое обзаведение на новом месте, на прокорме до нового урожая нужны были средства. А откуда их было взять тогдашнему крестьянину при его бродячем образе жизни?
Новосел-арендатор шел тогда к помещику и просил дать ему взаймы, в «ссуду» или на «подмогу», денег на покупку земледельческих орудий, коровы, лошади, просил дать семян, одолжить самые орудия и т. п.
Помещик охотно исполнял такие просьбы, но брал с крестьянина особую запись, вроде векселя, или, по-тогдашнему, «кабалу». В кабальной записи прописывалось, сколько брал крестьянин взаймы, устанавливался срок уплаты, проценты. В счет уплаты за взятые взаймы деньги, семена, орудия, лошадь, как и за аренду земли, крестьянин должен был работать на помещика, обрабатывать хозяйскую землю. Это называлось «изделье», или «боярское дело».
Уйти от хозяина крестьянин мог, только рассчитавшись с ним, т. е. уплатив ссуду – «боярское серебро», выплатив аренду, все оброки – денежные и припасами, да еще внеся так называемое пожилое, сбор, взимавшийся с крестьян как бы за пользование хозяйским двором и избой. В конце концов получалась довольно крупная сумма, собрать и выплатить которую для крестьянина было очень трудно, тем более что ссуда давалась, например, за очень большой процент – до 20 %, «на пять рублей шестой», по-тогдашнему; ссуду хлебом надо было возвратить с «насыпью» и т. д.
Обыкновенно переходы крестьян совершались по окончании сельских работ или перед их началом. Чаще по окончании, а именно около Юрьева дня осеннего (26 ноября).