Таков был в общем суд в Московском государстве XVI–XVII веков. Свою основную черту – нераздельное соединение судебной власти с властью по управлению – старинный суд сохранил до времен Петра Великого, когда была сделана попытка разделить дело суда и управления, но только со времен императрицы Екатерины II суд отделяется от управления. Другие свойства – многописьменность, тайну судебного производства, медленность его – русский суд сохранил еще дольше, до преобразования суда при императоре Александре II, давшем России суд гласный, скорый, правый и милостивый.
Главнейшие пособия: Б.Н. Чичерин «Областные учреждения России в XVII в.»; Ф.М. Дмитриев «История судебных инстанций»; В. Сергеевич «Лекции и исследования по древней истории русского права»; В.О. Ключевский «Сказания иностранцев о Московском государстве»; его же «Курс русской истории», ч. III; Б.И. Сыромятников «Очерк истории суда в древней и новой России».
Монастыри в Московском государстве
Тяжелое время переживала Русская земля XIII–XV веков. Это было время татарских погромов и княжеских усобиц, когда войны и кровопролитие свирепствовали не переставая. За 234 года, с 1228 по 1462 год, на одну северо-восточную Русь пришлось 90 внутренних и 160 внешних войн. Всюду свирепствовали усобицы, текла кровь, гибла жизнь.
К бедствиям войны присоединялись бедствия голода и мора. Никогда, кажется, Русская земля так не страдала от голода и болезней, как в XIV и XV веках. Года не проходило без того, чтобы не стряслось какое-нибудь несчастье: то «крылатый червь», саранча, налетит с востока, «пояст деревья» и весь хлеб, настанет голод, и множество людей «скончает живот свой»; то болезнь тяжкая пройдет по всей земле и унесет столько народу, что некому становится убирать хлеб, и нивы стоят нетронутые, пока их не покроет снегом холодная зима с неслыханными лютыми морозами; то вдруг пройдут полосой лесные и болотные пожары; «земля и лес горели, – рассказывает летопись, – дым стлался по воздуху, с трудом можно было видеть друг друга, от дыму умирали рыба и птица; рыба после того пахла дымом два года»… Страшные жары сжигали хлеба и траву, ранние морозы губили жатву, обещавшую урожай. Десятками лет тянулись неурожайные годы. «Была сильная скорбь в людях, – пишет новгородский летописец, – только и слышно было, что плач да рыдание по улицам и на торгу; многие от голода падали мертвые, дети перед родителями, родители перед детьми, многие бежали в чужие страны, ради хлеба отдавались в рабство».
Бедственные времена сеяли уныние и скорбь в людях. Одни ожесточались духом и сердцем, и кто был из таких посильнее, те давили более слабых, вымогая с них себе кусок хлеба; те, кто послабее, искали спасения в хитрости, коварстве, никто не верил друг другу, и каждый думал только о себе. Другие, немногие, болевшие душой о правде и мире, теряли всякую надежду сохранить в душе все доброе, живя среди такого зла, и бежали из мира, бежали от людей, скрывались в леса, пустыни, жили в строгом одиночестве, отрекаясь от всех внешних благ и удобств «многомятежного и злобного мира сего», предаваясь посту, молитве, подавлению в себе всех житейских страстей.
Убежищем для таких людей были монастыри, которых в то время возникло много. По всей стране основывались новые монастыри, наполнялись старые. В XIII и XIV веках на северо-востоке Руси монастырей считается вдвое больше, чем их было в первые два века христианства в южной и новгородской Руси. Там насчитывалось около 90 монастырей; в XIV и половине XV века их открылось в великорусской стране до 150. В XVI возникает еще около 100 монастырей, а в XVII – 220. По описи монастырей, сделанной в половине ХVIII века, числилось в России 966 монастырей.
Монастыри по своему происхождению были разные. Одни ютились вблизи больших городов, созидались усердием архиереев, князей, бояр, которые обстраивали эти монастыри и содержали их. Среди князей удельных времен считалась необходимым условием благоустроения княжества и стольного города постройка в нем собора и монастыря. Такие подгородные монастыри, проживая на виду у всех, завися от благодетелей, поддерживали постоянную связь и общение с миром, и потому их называли мирскими. Другие монастыри возникали из хижин и келий людей, удалявшихся от мира в тихую пустыню в поисках духовного подвига и молитвы.