Благодаря неусыпному труду основателей монастырей и первых поселенцев-монахов, «скудостная и пустая» сторона превращалась в населенную и обработанную, дикари – лопари, зыряне, черемисы, мордва – привыкали, благодаря живому примеру, к трудовой земледельческой жизни и, «открывая души своя» на ласковое и приветливое обращение пустынножителей, принимали христианство и начинали жить оседло, во всем поучаясь от монастыря.
Особенно велики в этом отношении заслуги Соловецкой обители, основанной преподобными Зосимой и Савватием на островах холодного Белого моря. Соловецкий монастырь обрусил весь север России, заселил его и положил начало обработке этого края. Соловецкий монастырь научил здешних дикарей бороться с негостеприимной природой и побеждать ее.
Озера, которыми так богато Поморье и которые так часто мешают сообщению, на Соловецких островах соединялись каналами и превращались в удобные дороги, непроходимые болота осушались, в мелководных реках искусственно подымался уровень воды. Полудикие лопари с удивлением смотрели на устройство водопровода в Соловецком монастыре, «как вода сама сливалась, – по словам соловецкого летописца, – со всех чанов, через трубу подымается наверх, перейдет целое здание, да и в погреб сама льется, да и по всем бочкам сама разойдется».
«До Филиппа игумена (впоследствии митрополита, пострадавшего от Грозного), – продолжает летопись, – рожь на сушило носили многие, а игумен Филипп устроил телегу: сама насыпается, сама привозится и сама высыпается в сушило; прежде рожь подсевали многие, а игумен устроил севальню с 10 решетами, а сеет один человек; при нем же устроили решето – само насыпает, сеет, а отруби, муку и высевки разводит розно. Прежде много братии носило рожь на гумно веять, а игумен нарядил к тому ветер, он теперь мехами в мельницах рожь веет… Прежде глину на кирпич копали люди, а теперь одним волом копают столько, сколько многие люди копали; на кирпич ту глину мяли прежде люди, а теперь мнут лошадьми…»
Пробираясь сквозь леса, вслед за подвижниками-отшельниками, русские люди клали много труда на обработку новой земли: ставили города, деревни и починки в лесах, распахивали пашни, расчищали луга, устраивали рыбные ловли по озерам и рекам. Это была тяжелая работа, недаром названная страдой. «Страдать» тогдашнему поселенцу приходилось и от тяжести самой работы, и от частых непогод, и от сурового климата, «морозом побивавшего посевы почти на всякое лето»…
Человеку, тратившему много сил на борьбу с этими житейскими невзгодами, нужно было прибежище, заступник и утешитель в минуты слабости и отчаяния. Таким поборником всегда являлся для окрестного люда преподобный, за монастырем которого народ селился. От него ждали помощи в борьбе со стихиями и негостеприимной природой, и когда святой тут, в монастыре, люди ничего не боятся. Вот как, например, начинается житие св. Антония Сийского: «Бысть сице: от сотворения мира в лето 7180 (от Р. X. 1672), от дождевныя мокроты, и от великих бурь, и от облачныя толстоты долго не было видно солнца, земные плоды замедлили в росте, рожь от дождя и бури полегла и не исправилась и цвету на ней не было до 7-го июля, и иные плоды не росли, и люди очень о том скорбели и оскудели. Но человеколюбивый Господь Бог не захотел погубить в конец Свое создание и, полезное о всех промышляя, посылает милостивым явлением заступника нашей стране и общего предстателя преподобного и богоносного отца нашего Антония…»
В те времена каждая область, каждый город стремились иметь своего покровителя и заступника в лице подвижников, спасавшихся в пределах каждого из городов: «каяжда страна, – по тогдашнему выражению, – блажит своих святых».
«Так создавалась, – по замечанию В.О. Ключевского, – верхневолжская Великороссия: дружными усилиями монаха и крестьянина, воспитанных духом, какой вдохнул в русских людей преподобный Сергий».
Итак, старинный русский монастырь XIV–XV веков был не только средоточием духовной жизни, но и руководителем жизни хозяйственной. Земля, которою владел монастырь, сначала ограничивалась той местностью, на которой монастырь возник. Но понемногу, по мере того как уходило время и ширилось и росло значение монастыря, расширялись и увеличивались его владения. Во владение монастырей стали входить не только деревни и селения, но целые острова и волости.
Земельные владения монастырей увеличивались часто помимо желания их основателей. Преп. Кирилл Белозерский не хотел принять и одной деревни от какого-то боярина; преп. Сергий отказался принять от митрополита даже крест, только потому, что он был золотой. Но со стремлением старинных русских лиц жертвовать в монастыри деньги и земли трудно было бороться.