Этого-то и не умели делать древнерусские начетчики; они любили подолгу и много спорить на различные темы из Св. Писания, и спор их всегда блистал огромной начитанностью; они приводили наизусть в подкрепление своих мыслей целые главы и стихи из творений свв. отцов и из Св. Писания, но никогда не дерзали разобраться в вопросе, когда, почему, при каких обстоятельствах тот или иной приводимый ими учитель церкви высказал данную мысль. Для них было решающе важно только то, что он ее высказал.
Можно себе представить, как неясны, трудны, запутаны и невразумительны были тогдашние научные споры. На отрывок из сочинений какого-либо отца церкви, приводимый одним спорщиком, другой выставлял слова Св. Писания или другого отца церкви. Отрывки громоздились на отрывки, и речь получала крайне тяжелую форму. Во время ее многословного изложения можно было забыть и потерять основную мысль, удалиться в сторону и редко что-нибудь выяснить, тем более что древнерусский ученый, для которого свято было все написанное, ставил в споре или сочинении рядом отрывки из книг самого различного содержания: книги Ветхого и Нового Завета, творения отцов церкви, летописи и хронографы, законы греческих царей, предания, жития святых, послания, – все это было для него Св. Писание.
Эта начетническая ученость во второй половине XVII века столкнулась в деле исправления церковных книг с настоящей ученостью и принуждена была спасаться в расколе, объявив ересью новую ученость, которую стали насаждать в России киевские монахи, воспитанники киевской академии и образованные греки.
Главнейшие пособия: Д. Мордовцев «О русских школьных книгах XVII в.»; Ф. Леонтович «Школьный вопрос в древней России»; И. Забелин «Характер начального образования в допетровское время»; Владимирский-Буданов «Государство и народное образование в России с XVIII в. до учреждения министерств».
Большая дорога в Древней Руси
Северо-восточная европейская равнина, на которой выросло Русское государство, с древних пор славилась, как страна непроходимых лесов и больших многоводных рек, прорезывавших своим могучим течением непроходимые лесные дебри.
Еще в XVII веке западному европейцу, ехавшему чрез Смоленск в Москву, московская сторона казалась сплошным лесом; местные жители вместо дорог пользовались здесь большими и малыми реками, далеко змеившимися во все стороны этого лесного царства.
Обилие многоводных рек, пересекавших восточную европейскую равнину, позволяло обитавшим здесь людям пользоваться ими, как путями сообщения, как дорогами. Пробираясь по рекам, первоначальные насельники забирались глубоко внутрь равнины; основываясь для прочного жилья по берегам рек, они мало-помалу населили страну, овладели ею, сделали ее своей. Первые поселения полосами залегали по берегам рек. Наследники первых поселенцев, такие же земледельцы и охотники, в поисках земли для посева и охотничьей удачи все дальше и дальше уходили от своих прежних деревень в глубь страны.
Тогдашний земледелец должен был много и усиленно бороться с лесом, прежде чем ему удавалось провести первую борозду. В древности все время, пока господство леса было несокрушимо, земледельцы, устраивая поле, поднимая новь, должны были выжигать лес. Зола и гарь сообщали почве усиленное плодородие, и лет шесть-семь подряд удобренная гарью земля давала богатые урожаи. Но потом урожаи становились слабее, и земледелец бросал это поле, шел в другое место, ставил там новый двор, валил и жег лес и снова несколько лет пользовался богатым урожаем. Людей тогда было мало, а порожней земли много. Из первых поселенцев какой-нибудь округи кто уходил дальше, кто основывался ближе к местам первых поселений, и потому связь, соседство между старыми и новыми поселениями порывалась далеко не всегда. В поисках земли приходилось пробираться не только по рекам, но и сквозь леса. Так прокладывались и посуху дороги и тропы от поселка к поселку, от одной реки на другую. Охотники-звероловы в своих поисках дичи и пушного зверя вызнавали все больше и дальше страну по всем направлениям, и проложенные ими тропы забирались в самые глухие уголки страны.