Правительство строго требовало, чтобы все обыватели ездили по «пошлым» дорогам и не смели прокладывать мимо них иных путей. Требовалось это в целях полицейских и казенных. Перед каждым городом, при въезде в него и выезде, а также перед большими перевозами стояли караулы, следившие за проезжими и строго опрашивавшие, кто куда едет и зачем. Если проезжий не мог дать удовлетворительного ответа на эти вопросы или просто казался подозрительным, его хватали, сажали в «темную» при яме, а потом пересылали в город, в земскую избу или к воеводе, и отпускали только тогда, когда убеждались, что он действительно то лицо, за какое выдает себя. Поле для всяких вымогательств было тут обширное, и проезжему приходилось на своем пути не раз тряхнуть мошной, чтобы несокрушимым доказательством в виде денежной подачки удостоверить свою личность перед слишком навязчивым стражем.
Во время эпидемий и поветрий по дорогам Московского государства расставлялась особенно усиленная стража, ограждавшая живой стеной неблагополучные по болезни местности. В таких случаях останавливалось всякое движение по дороге. Тех, кто пробовал проникнуть в заразную местность или выехать из нее, а также тех, кто думал проехать по незнанию, хватали и сжигали безжалостно с экипажем, со всей кладью, с лошадью. Часты такие случаи не были, конечно, но и единичными их назвать нельзя. Дошедшие до нас царские указы грозят смертною казнью всякому, кто в заразное время будет пытаться пройти тайно сквозь заставу и будет на том пойман. Казнью же указы грозили и нерадивым стражам. В Новгородской летописи под чумным 1551 годом записано: «Был клич в Новгороде (благополучном еще по чуме) о приезжих псковских (где чума уже свирепствовала), чтобы все они ехали вон тотчас из Новгорода с товарами своими; а поймают псковича на другой день в Новгороде с товаром, то, выведши его за город, сжечь его с товаром и с телегой, а найдут псковича у кого во дворе, то хозяина двора бить кнутом, а псковича сжечь. И была застава на псковской дороге, чтобы купцы с товарами не ездили ни из Пскова в Новгород, ни из Новгорода в Псков». Когда мор охватил большое пространство, такие заставы были поставлены по всем дорогам. Обыватели, однако, плохо понимали пользу подобных мер, а на исключительную строгость отвечали тем, что, спасаясь от мора, пробивались сквозь заставы силой, вооруженные, а самые заставы жгли и сторожей избивали.
Ставили до дорогам заставы и для того, чтобы не пропускать в страну лишних слухов: известен случай, когда царь Борис, при вести о первом самозванце, оцепил стражей всю литовскую границу, и не стало тогда ни проходу ни проезду мимо строгих «сыщиков».
Кроме таких случайных и временных полицейских застав, старинную русскую дорогу пересекали еще постоянные заставы, на которых собирали с проезжих и с везших различные товары многочисленные казенные сборы. Эти заставы тоже располагались у въезда и выезда городов, у крупных селений, у мостов, у перевозов, и всюду проезжий должен был платить. Особенно тяжело приходилось от этих сборов торговым людям.
Брали проезжую пошлину и с товаров, и с самих проезжих. Каждая проезжая пошлина имела свое название. Главнейшей такой пошлиной был «мыт» – сухой и водяной. Эта пошлина собиралась с возов (сухой мыт) и с судов (водяной мыт) с товарами. Мыт – одна из самых древних, известных нам, пошлин; назывался этот сбор также подужным, полозовым (полозья, т. е. с саней) и просто мытом с возов и саней. По отношению к судам этот сбор носил еще название посаженного, если брали с длины судна, носового, побережного (т. е. за причал) и т. п.
Если торговый человек хотел объехать заставу, чтобы избежать платежа, его хватали и заставляли платить «промыт» и заповедь, т. е. усиленную пошлину с товаров и штраф.
Мытник, т. е. чиновник, собиравший этот сбор, должен был неотлучно находиться при заставе, иначе купец мог проехать заставу мимо, не уплатив ничего.
Брали по дорогам на казенных заставах еще пошлины, которые носили название «годовщины», «задних колачей» и «костки». «Годовщину» собирали с каждого человека при возе или на судне при проезде мимо городов или торжков и при прибытии в город или торжок. «Задние колачи» собирали с купцов, возвращавшихся обратно с торга: это был своего рода гостинец, который расторговавшийся купец вносил в казну. «Костка» была сбором вроде годовщины, но с такой разницей, что ее брали на каждой не только большой, но и малой заставе.
Затем все торговые и неторговые проезжие должны были уплачивать при проезде по мостам и через реки на паромах «мостовщину» и «перевозы». Правительство отдавало обыкновенно все эти сборы на откуп желающим сбирать их. Откупщики вносили в казну определенную сумму и получали право собирать ее, обыкновенно год, с проезжих.