Соприкасаясь так близко с людьми разных вер, славяно-руссы не могли не заинтересоваться другими верами, особенно христианством, потому что с христианами-греками им приходилось больше всего иметь дела. Христианство было довольно заметно распространено среди славяно-руссов задолго до Владимира Святого. В самой княжеской семье бывали христиане. Крещение приняла бабушка Владимира Святого – княгиня Ольга. В дружине его деда Игоря было так много христиан, что когда этому князю пришлось заключать мирный торговый договор с греками, то часть его дружины клялась соблюдать мир Перуном, а другая – по христианскому обряду. Уже в то отдаленное время существовала в Киеве церковь Св. Илии, были, вероятно, и другие церкви. Смутное предание указывает на то, что Аскольд и Дир были христиане. По свидетельствам летописи чувствуется, что славяне-язычники настолько не чуждались христианства, что даже вводили в свою семью христиан; так, Святослав дал в жены своему старшему сыну Ярополку греческую монахиню, взятую в плен; среди жен Владимира упоминаются «чехиня, болгарыня и грекиня», которые, наверное можно сказать, были христианками.
Ко времени Святослава христианство оказывается очень распространенным в Киеве. Как можно думать, под покровительством его матери, св. Ольги, христиане из славян деятельно стали проповедовать христианство среди своих соплеменников-язычников. Сама Ольга усиленно склоняла Святослава принять христианство, но он отказывался.
Сторонники язычества косо смотрели на успехи христианства и насмехались над обратившимися; по крайней мере, Святослав, как запомнила летопись, ответил матери на ее увещание креститься: «Како аз хочю ин закон прияти един? а дружина моя сему смеятися начнут!» Суровый, непреклонный воин, каким был Святослав, не понимал учения кротости, любви, всепрощения и воздержания. Ему, вероятно, как говорит летопись вообще об язычниках, «вера христианская уродьство бе», поэтому он и отказывался «во уши принимати» то, что ему говорила мать. Мало того, по преданию, он даже поддался чувству вражды к христианству, когда потерпел неудачу в войне с христианами-греками. Тогда он легко поверил языческой молве, обвинявшей в неудаче похода христиан, и был готов воздвигнуть на них гонение. Но в общем отношение князя-воителя к христианам было скорее равнодушное, и в его время, как свидетельствует летопись, «аще кто хотяше креститися, не браняху (т. е. не возбраняли), но ругахуся ему».
Его наследник был человек совсем другого характера. Святослав, занятый постоянно войной, мало и редко бывал дома, так что воспитание двух его сыновей, Ярополка и Олега, находилось в руках его матери-христианки, св. княгини Ольги. Ясно, какие внушения должны были получать от нее молодые князья. Третий сын Святослава, Владимир, еще малолетним ребенком был отправлен в Новгород, где язычество было гораздо сильнее христианства.
По смерти Святослава в Киеве стал княжить старший сын его, Ярополк. Воспитанный бабушкой-христианкой, женатый на христианке, Ярополк был, судя по летописному преданию, иного нрава, нежели его отец. Он любил христиан, и если сам не крестился, то только из боязни дружины, другим же креститься не препятствовал. Ругавшаяся над христианами и потерпевшая на войне с ними неудачу дружина отца его, Святослава, не любила молодого князя, приверженного к неприятной ей вере, и явно склонялась на сторону княжившего в Новгороде Владимира, которого знала, как ревностного поклонника старых богов.
Киевские сторонники язычества воспользовались возникшей между Ярополком и Олегом распрей и довели дело до того, что Олег был убит. Это обстоятельство поселило вражду между Ярополком и Владимиром. Последний, опасаясь, чтобы его не постигла участь Олега, и желая по обычаю мстить убийце, пошел на брата войной. Когда дело дошло до решительного столкновения между войсками братьев, то киевская языческая дружина стала на сторону Владимира, и Ярополк погиб. Владимир остался тогда единственным представителем княжеского рода и сел в Киеве.
Так как торжество Владимира было торжеством языческой стороны над христианской, то новый киевский князь ознаменовал начало своего княжения сильной ревностью к язычеству. Он поставил идолов на киевских высотах; на холме, вне своего двора, воздвиг статую Перуна, деревянную, с серебряной головой и золотыми усами, поставил также идолов других богов и усердно приносил им жертвы, даже человеческие. Вот что рассказывает об этом летопись.
Когда Владимир победил ятвягов (983 г.), то старцы градские и дружина сказали: «Мечем жребий на отрока и девицу; на него же падет, того зарежем богом!» Жребий пал на сына одного варяга-христианина. Варяг отказался выдать сына. «Не суть то бози, но древо, – говорил он, – днесь есть, а утро изгнееть; не ядять бо, не пьют, не молвять: суть делани руками в дереве; а бог есть един, ему же служат греки и кланяются, иже сотворил небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека, и дал есть ему жити на земли; а си бози что сделаша? сами делани суть! Не дам сына своего бесом!» Народ разъярился на такую отповедь и убил обоих варягов, дом же их разрушили.