Сам Владимир жил по-язычески, без меры предавался всяким излишествам и на войнах отличался неумолимой жестокостью. От природы он был человеком умным, наблюдательным, рассудительным и потому не мог не замечать тех успехов, какие делало и продолжало делать на Руси христианство… В Киев по-прежнему приходили отовсюду по торговым делам люди различных вер: и евреи, и магометане, и варяги, и греки. Владимиру приходилось со всеми ими беседовать. Пришлые гости заводили разговоры о вере, и каждый восхвалял свою. В этих разговорах затрагивались вопросы о будущей жизни за гробом, о наказании за грехи злых, о блаженстве добро творивших, говорилось о грехе, о едином Боге, Невидимом и Вездесущем. Своя языческая вера не знала этих вопросов и не умела дать ответа на них, тогда как христианство давало ответы поучительные и определенные.
У Владимира на советах его с дружиной и старцами градскими заходила речь о христианстве, и тут советники, склонные к христианству, говорили князю: «Аще бы лих был закон греческий, то не бы баба твоя прияла Ольга, яже бе мудрейши всех человек!»
Люди, имевшие случай присутствовать на торжественном христианском богослужении, свое впечатление выразили замечанием, что не ведали тогда, где находились: на земле или на небе.
Увлекаемый волной все шире и шире распространявшегося христианства, Владимир мало-помалу склонился к принятию греческого закона.
Современник сына Владимирова, Ярослава, первый митрополит из русских, св. Иларион, в своем «Слове о законе и благодати» особенно выдвигает то обстоятельство, что Владимир принял христианство, не будучи никем просвещен, не слышав никаких проповедников и руководствуясь только своим наблюдательным и великим от природы умом. «Не видя апостола, пришедша в землю твою, – говорит св. Иларион, прославляя князя Владимира, – не видя (проповедника) беса изгоняюща именем Христовым, болящии здравствующа, огня на хлад прелагаема, мертвых встающе: сих всех не виде, како убо верова? Дивное чудо! Иние цари и властели, видяще все бывающа от святых муж, не вероваша; но паче на страсти и муки предаша их, ты же, о, блаженниче, без всех сих притече ко Христу, токмо от благаго смысла и остроумия разумев, яко есть Бог един, Творец видимым и невидимым, небесным и земленым… И си помыслив, вниде во святую купель; и иже иним юродство мнится, тебе сила Божия вменися». Живший около 1070 года мних Иаков написал «Похвалу» князю русскому Володимеру. В этой «Похвале» мних Иаков говорит о причинах, расположивших Владимира оставить язычество и принять христианство. Ничего не зная о послах от народов разных вер, будто бы приходивших к Владимиру убеждать его оставить идолослужение, автор объясняет поступок Владимира, «во-первых, тем, что Сам Бог, провидев доброту сердца его и призрев с небеси милостию Своею, просветил сердце его принять св. крещение», во-вторых, тем, что Владимир очень чтил бабку свою, княгиню Ольгу, принявшую крещение, и хотел подражать ей.
Опровергая в этом отношении обычный летописный рассказ, составленный много позднее того, как писали св. Иларион и мних Иаков, эти древнейшие авторы разрушают и легенду о принятии Владимиром христианства после войны его с греками, когда он взял город Корсунь. Мних Иаков говорит, что Владимир крестился не в Корсуне, а где-то в другом месте, года за два до похода на Корсунь, который предпринял, уже будучи христианином. Ничего не знают о крещении Владимира в Корсуни и греческие летописцы, хотя и упоминают о женитьбе его на их царевне.
По всем вероятиям, Владимир был расположен к принятию христианства киевскими христианами и крещен славяно-русскими священниками.
Составитель летописи предпочел вместо простого рассказа о крещении Владимира включить в свое повествование разукрашенную легенду, но не мог не считаться с фактами, и ему пришлось самому поставить в подозрение перед нами свой легендарный рассказ; летописец делает для своих современников такое замечание, что это «не сведуще право глаголют, яко крестися есть (Владимир) в Киеве, инии же реша в Василёве, друзии же ино скажють». «Нам кажется, – говорит историк русской церкви Е. Голубинский, – что в этом, по мнению автора повести, неправом на самом деле и нужно искать правого, а именно – нам думается, что вероятнейшим местом крещения Владимира должно считать Василёв… Свое название последний, очевидно, получил от христианского имени Владимира (Василий): не весьма ли естественно предположить, что Василёв получил это название в память крещения там князя?»