Языческий праздник коляды, или нового года, первый в году из праздников солнцу, которое с декабря начинает долее оставаться на зимнем небе, соединился с христианским праздником Рождества Христова. Народные обряды, игры и увеселение наших «святок» полны забытыми уже в их происхождении остатками язычества. Самое слово «святки» очень старое и значило в языческой древности просто – праздники. Народная встреча Рождества особой обрядовой трапезой является отзвучавшим отголоском языческой трапезы Солнцу и Перуну, которым приносились жертвы в эти дни, когда прибывало солнце, с молением о плодородии и благополучии; гаданья святочные выражают желание людей узнать свою судьбу в наступающий год. На святках принято «рядиться»; в языческую старину переряживанье имело символический смысл – под чужим видом и искаженной внешностью язычник думал укрыться от злых богов, которые зимой одолели солнце и становятся особенно злы, когда солнце начинает прибывать, и они видят, что их козни не удались.
Праздник наступления весны и торжества Солнца и Перуна, приходившийся на Великий пост, был перенесен на неделю, предшествующую посту, и напрасно церковь старалась внушить, что неделя мясопустная есть неделя подготовления к посту молитвой, и в воскресенье этой недели во всех храмах читалось то место Евангелия, где говорится о Страшном суде Христовом; народная память не поддавалась этому церковному внушению, и мясопустная неделя всегда была и осталась неделей особого веселья и разгула. Пасха соединилась с языческим торжеством весны, когда и посейчас поют «веснянки», особые весенние песни, играют свадьбы: «женить на Красную горку» – это значить повенчать молодых после Пасхи, когда все горки и пригорки становятся «красны», т. е. красивы, от одевающей их свежей травы и весенних цветов. Летний праздник Солнцу соединился с празднованием дня Иоанна Крестителя (24 июня). Праздник богу Велесу, «скотьему богу», отожествился с днем памяти великомученика Георгия (23 апреля), когда впервые после долгой зимы выгоняют в поле на свежую траву оголодавшую за зиму скотину. Все случаи домашней жизни русского народа – рождения, свадьбы, похороны – в своей обрядности полны остатками языческих религиозных обрядов.
«Праздновав и празднуя все помянутые языческие праздники и совершая при всех указанных случаях религиозные языческие обряды, – говорит проф. Е. Голубинский, – народ язычествовал и язычествует нисколько не сознательно: но языческое тем не менее остается языческим»… И чем далее заглянуть в прошлое народа, тем яснее, живее, жизненнее представится историку этот переживший язычество языческий быт и тем в меньшей степени он окажется слитым с христианством. «Был отдел верований языческих, который целиком должен был перейти в христианство и навсегда остаться в народе в своем подлинном виде. Это вера в богов черных. В богах черных язычество признавало начало зла, подобно тому, как христианство признает его в демонах. По общему признаку носителей зла, черные языческие боги были отожествлены с христианскими демонами, а потому и вполне остались в верованиях народных, как будто бы даже признаваемые учением христианским»… В приведенной выше беседе Яна Вышатича с белозерскими волхвами это отожествление сказалось особенно ярко. «Удерживая языческие понятия и представления, простой народ и до настоящего времени верит, что физические бедствия являются действиями нечистой силы, прежних богов черных, и сообразно с этой верой борется с болезнями и бедствиями старыми языческими средствами – заклинаниями, заговорами, совершением языческих обрядов; стоит вспомнить одно опахивание селений во время моровых поветрий». Вместе с самими черными богами осталась и дожила до наших дней вера в их орудия – колдунов, ведьм, оборотней, вампиров и упырей. В домашней жизни старый покровитель рода-семьи, домовик, дух предка основателя семьи, дожил до нашей поры под именем домового, хотя подчас и проказливого, но в общем расположенного к живущим в доме духа. Так прочны и долговечны оказались старые верования в нашей жизни домашней и общественной, сохранившись в ней, как пережитки седой языческой старины.
Замедленное распространение христианства и слабое в первое время вкоренение начал его в жизни русского народа во многом объясняются и состоянием христианского вероучения в тех формах и толкованиях, в каких Русь приняла его от греков, и довольно низкой степенью развития русских людей той отдаленной эпохи.