Анна Семёновна рассказывала об экономической модели государственного устройства в Соединённых Штатах Америки. Почти никто не обращал внимания на её монотонный говор. Экономическая география как всегда не совпадала с увлечениями школьников самым противоречивым образом. Класс зевал как единое целое и бездарно изображал попытки прислушиваться.
"Умельцы сварганили новый прибор, погружающий в дополненную реальность без специальных очков, - прошептал Васечкин. Он сообщил мне об этом ещё в субботу, а сейчас повторил с нарочитой важностью. - Я надыбал один такой для себя, случайно, на компьютерной барахолке".
Похожий на начинающего диверсанта, он скрытно возился под партой, готовя к работе таинственный аппарат. Ему не терпелось опробовать в действии горяченький артефакт, прямо здесь и сейчас, на уроке. Чтобы осуществить этот замысел требовалось каким-то образом отвлечь внимание Анны Семёновны. Та должна не оборачиваться к доске по крайней мере минуту. Не взирая на сложность макроэкономических особенностей урбанизации в США, всевидящая географичка не забывала следить за классом поверх очков внимательным преподавательским оком.
- Вертинская, не вертись! - напомнила она о себе в очередной раз.
Пришлось импровизировать на ходу. Васечкин чирканул на бумажке короткую речь и подсунул мне. Я молча прочёл написанное, и он решительно подтолкнул меня к действию - локтём в бок. Я должен был как можно более артистично процитировать придуманную им хохму в широкие массы скучающих одноклассников. Он подначивал меня красноречивыми взглядами, не оставляя выбора. "Ты друг или свистулька?" - его коронная фраза для таких случаев сама собой просилась на ум.
Я потянул руку вверх как мог высоко, и с мученическим видом скривил лицо, прилипая к парте отяжелевшим туловищем. Как будто перепил колы на перемене, и мочевой пузырь - или что-то ещё похуже - вот-вот разорвётся вдребезги, устроив скандальный срач в масштабах отдельного класса. Географичка попалась на удочку - сжалилась надо мной и дала слово. Я перестал валять дурака, гордо вытянулся над партой и выдал с поэтическим вдохновением:
- Маленьким, я думал, что пустыня Сахара состоит из сахарного песка. Наливал в кружку чай, смотрел на глобус и пил вприглядку, но слаще от этого не становилось.
Класс загоготал дружным хором. Угнетённые учителями ученики полной грудью вдохнули редкий глоток свободы. А Васечкин в это время заканчивал своё чёрное дело. Под партой пульсировали таинственные кольца света, словно протуберанцы солнца припрятанного до поры и рвущегося на свободу из темноты.
- Нет, Быстров, пустыня Сахара состоит из кускового сахара, - в ответ сострила Анна Семёновна и класс загоготал ещё громче. - Ты пьёшь чай вприглядку с глобусом, а нужно его облизывать.
Довольный собой и уважением одноклассников я улыбнулся улыбкой из фильма "Трудный ребёнок" и присел на место. Таинственные манипуляции Васечкина с протуберанцами света под партой географичка не замечала напрочь. Она строго стучала указкой и была озабочена наведением тишины, чтобы продолжить трындеть про урбанизацию. Я раздумывал, какой ещё манёвр предпринять, чтобы содействовать другу-Васечкину в его экспериментаторских происках, но в этот момент он включил прибор.
Я расслышал звонкий щелчок и заметил, как эфир заполнявший класс на короткий миг изменился. Он стал похож на кипящее смородиновое варенье, которое мама каждый год варит на зиму в эмалированном тазике. Но секунда прошла, и эфир стал прежним - прозрачным и наполненным голосом географички, - зато изменилось другое.
За спиной Анны Семёновны творилось непостижимое. Откуда не возьмись там материализовался облизывающийся монстр, похожий на Лизуна из "Охотников на приведений". Только гораздо крупнее киношного, и судя по свирепому выражению анимированной физиономии значительно плотоядней.
Одноклассники все как один пооткрывали рты, с неподдельным ужасом глазея за спину географички. Огромный Лизун посматривал на Анну Семёновну с нескрываемым гастрономическим интересом.
- Ну хватит глазеть мне за спину! Смутить меня глупыми розыгрышами вам не удастся! - Решительным тоном заявила она и продолжила как ни в чём не бывало занудный спитч по теме урока: - Урбанизация в Соединённых Штатах сопровождалась развитием крупного бизнеса. Параллельно шёл процесс укрупнения городов: многие из них удваивали своё население каждое десятилетие...
Монстр тем временем навис над строптивой учительницей грозовым облаком. Он облизнулся очень уж аппетитно и капнул на пол зелёной слюной. Девчонки ахали и хватались ладошками за лицо, парни все как один расчехляли оружие. И только Анна Семёновна упрямо игнорировала общую обеспокоенность по этому поводу.
- Подобный впечатляющий рост объяснялся скорее технологическими, а не социальными предпосылками, - упрямствовала она, постучав для острастки указкой по учительскому столу. - В послевоенные годы большинство мануфактур перешло с водной на паровую энергию...
Зелёный монстр распахнул безразмерную пасть и употребил в пищу преподавателя географии, как какой-нибудь гастрономический разносол. Сначала в глотке скрылась голова Анны Семёновны вместе с обширной причёской. Затем с аппетитным чмокающим звуком втянулось туловище. И под конец проглотились барахтающиеся вверх тормашками нижние конечности в старомодных туфлях на плоском каблуке.
- Бульк... - сказал монстр и смачно облизнулся блестящим мультяшным языком.
Целиком погрузившаяся в пучину его внутренностей учительница голосила откуда глухо, как из пустой бочки. Доносившиеся нечленораздельные звуки выражали глубину её справедливого негодования.
Беспорядочный огонь по монстру мы открыли как по команде. Спасали ценного преподавателя не жалея боеприпасов. Старались окружить Лизуна и не дать улетучиться из класса наружу. Женька Полевой блокировал дверь, перегородив партой, а Генка Зыков приготовился бросить противопризраковую гранату.
Зелёный монстр уворачивался от выстрелов и прятался под учительским столом. Иногда высовывался и кидался учебниками. Затем метнулся к окну с целью просочиться в приоткрытую форточку.
Не тут то было. Мы палили ожесточённо, а Анна Семёновна голосила всё громче, требуя для себя свободы. Наконец, не выдержав одновременного напора извне и снаружи брюхо привидения лопнуло как мыльный пузырь. Учительницу выбросило наружу задницей кверху, обделанную с ног до головы в серобуромалиновой слизи.
Событие это географичка отпраздновала экстравагантно. Она не сразу осознала факт собственного освобождения, некоторое время по инерции отбивалась руками и голосила как слабослышащая, забивая густой русский мат в уши осоловевших школьников. Но поняв, наконец, что к чему, захлопнула варежку на матерном полуслове.
- Кто это сделал! - взвизгнула географичка истерическим голосом.
Она сидела на жопе ровно в растекающейся по полу скользкой луже. И колотила указкой по парте в состоянии стихийного помешательства с присущим классу школьных учителей диктаторским самомнением.
Васечкин смело встал из-за парты. Честный и добродушный, как Казьма Прутков. С грустно опущенной повинной головушкой. Нам всем его было жаль, мы все уважали его за смелость и гордились им втихомолку!
- Как, Рома, ты?! - всплеснула географичка руками. Она была горько разочарована и искренне потрясена.
Неуклюже поднявшись на ноги, она попыталась поправить скособоченную причёску. Затем сняла очки, поняв, что ничего в них не видит, и растерянно протёрла стёкла старомодным носовым платком. И только вернув их на переносицу, поверила, что перед ней тот самый непогрешимый Васечкин, а не какой-нибудь шалопутный Быстров. С ног до головы рассмотрела его персону, усилием воли взяла себя в руки и громким непререкаемым голосом вынесла приговор:
- Родителей в школу, завтра же!
Ботаник понурил голову и опустился за парту. А я подумал, что Анна Семёновна думает примерно вот так: первый ученик класса совсем отбился от рук, этот хулиган Быстров на него дурно влияет! Совершенно справедливо подумала, если честно признаться.