Имею честь почтительнейше ходатайствовать пред Вашим Сиятельством по упомянутой просьбе Базунова.
Генерал-адъютант Посьет.
Поставщиком Его Императорского Величества стал счастливый конкурент Базунова — поляк М. О. Вольф.
В июне 1999 года Виктору Конецкому пришло письмо из Новосибирска. Его адресатом оказался физик Евгений Петрович Базунов. Он писал, что является потомком знаменитого рода книгоиздателей Базуновых. К сожалению, в дальнейших письмах Евгения Петровича не было подробных сведений о судьбе семьи Базуновых.
Надо отметить, — писал он, — что, возможно, все Базуновы — от одного корня, которого звали «базуном», т. е. человеком, дающим затрещины (это слово исчезло из русского языка уже в 19 веке, но в толковом словаре Даля оно еще есть). Октябрьская революция обернулась для нашего рода кровавой трагедией, хотя именно он боролся в 19 веке за социальную справедливость. Мой дед — офицер русской армии Базунов Е. А. погиб в тюрьме перед войной, отец мой одно время был беспризорником, учился в ФЗО, затем трудно пробивался в жизни, в институт поступил в 40 лет, закончил — в 45. Естественно, документов нет никаких, давно нет в живых моего отца и его брата (они остались только в моей памяти). А от рода Базуновых мне достались «упорная моя кость, да природная моя злость» и еще любовь к книгам…
Старшая дочь Марии Павловны и Дмитрия Ивановича Конецких — Матрона Дмитриевна — родилась 27 (ст. ст.) марта 1876 года.
Ей было 10 лет, когда она поступила в театральное училище на балетное отделение.
Училище числилось среди привилегированных учебных заведений столицы и отбирали в него учеников с пристрастием. «Тут строго оценивали данные будущих танцовщиков. Кроме того, немалое внимание обращали на внешность. Она должна была быть привлекательной, особенно у девочек — опять-таки с балетной точки зрения. Это значило: важна прежде всего не красота даже, а сценичность, пропорциональность черт лица…»[8] От поступающих на балетное отделение требовалось умение читать и писать по-русски, знать необходимые молитвы и элементарные понятия о счислении.
Учителями будущих танцовщиц и танцовщиков были М. И. Петипа, Е. О. Вязем, П. А. Гердт, Х. П. Иогансон, П. К. Карсавин. Учили их не только танцу, но и музыке, церковному пению, фехтованию и военным приемам… Воспитанники училища принимали участие в публичных выступлениях в Михайловском и Мариинском театрах, школьных и выпускных спектаклях.
В 1893 году Матюня, как ее называли дома, закончила училище и была принята в кордебалет Мариинского театра.
Радостное событие — начало театральной карьеры — для нее совпало с рождением младшей сестры, тяжелой болезнью отца, с необходимостью брать на себя все заботы об обучении двух сестер — учениц гимназии… И Матюня стала, по словам Виктора Конецкого, «семейным центром любви и помощи всем».
Характер ее верно передают все сохранившиеся фотографии — скромный мягкий взгляд, серьезность широко распахнутых карих глаз.
В «Ежегодниках Императорских театров» есть сведения о спектаклях, в которых она принимала участие, — «Корсар», «Баядерка», «Сильвия», «Дочь фараона», «Дон Кихот Ламанчский», в опере «Жизнь за царя» танцевала краковяк, в балете «Раймонда», в котором блистала знаменитая Леньяни, в роли «испанки» «по оживлению и стремительности старалась приблизиться к г-же Петипа…»[9] Были и небольшие сольные партии — в «Испытании Дамиса» (подруга Изабеллы), «Фиаметта» (цыганка), в «Петрушке» Стравинского (кормилица).
В известной книге «Русский балет» А. Плещеев писал: «Было бы несправедливо не упомянуть о кордебалете, который бесспорно является одним из украшений нашего балета; такие кордебалетные танцовщицы, как г-жи Сланцова, красавица Уракова, Кшесинская-1, Бакеркина, Васильева, Конецкая… едва ли найдутся на европейских сценах, где кордебалет составляется из совершенно не подготовленных к сцене красивых женщин. О танцовщиках кордебалета я уже не говорю: это самое слабое место парижской и итальянской сцен»[10].
Позднее, когда многие танцовщики из кордебалета Императорского театра окажутся в труппе Дягилева в Париже, французская публика будет в восторге от их мастерства, а «Intransigeant» напишет: «У нас, когда балерина танцует, кордебалет остается словно вросшим в землю, с повисшими руками. У русских же вся сцена залита лихорадочным ожиданием, среди которого отдельные балерины врываются в общую пляску и появляются на гребне ее, подобно морским травам, что приносятся на берег волною и вновь уносятся ею…»
В семье вспоминали, что у Матюни было много поклонников и в день ее ангела — 9 апреля — она получала так много подарков, что часть их отправлялась в Литовский замок — там была тюрьма, и подарки предназначались арестантам…
9
Плещеев А. Наш балет. 1673–1899. Балет в России до начала 19 столетия и балет в С.-Петербурге до 1899 года. СПб, 1899. С. 462.