– Я тебя предупреждал, – заговорил Дэвид. – На три я захожу.
Как бы я хотела, чтобы это был сон, глупый сон. Это не происходило со мной, с кем-то другим. Я не из тех героинь, спасающих мир.
– Раз, – начал Дэвид.
Я бы хотела снова стать той девочкой. Я бы хотела снова болтать с Энни о всяких пустяках, обнять её, теплую, живую.
– Два.
Я бы хотела, чтобы Крис рассказывал мне о фильмах, которые он просто обожал, и я бы не разу не сказала, что ненавижу эти фильмы.
Я бы хотела снова поговорить с мамой, черт возьми, просто услышать её голос.
Только этому ничему не бывать. И на счет три я открыла дверь.
* * *
До кабинета мы шли молча. Сначала конечно Дэвид пытался со мной заговорить, но я упрямо его игнорировала. Но перед тем, как войти в кабинет, он остановил меня, схватив за руку:
– Ты можешь хоть всю жизнь провести, избегая каждого, но не смей отталкивать меня.
Я ничего не ответила, избегая его взгляда, и зашла в комнату. Григорий и Амара сидели за столом, беседуя с молодой девушкой. По бледной коже спадали длинные светлые волосы. У неё было милое личико, и почти белые глаза. Они прекратили беседовать, и всё три пара глаз были устремлены на нас.
– Мы вас заждались, – сказала Амара, а потом что-то прошептала девушке, которая не сводила с меня взгляд. – Ну раз все здесь мы можем начать. Энни, ты готова?
Имя отозвалось в моей памяти отголосками боли, я почувствовала привкус железа у себя во рту. Всё вокруг меня показалось таким расплывчатым, я не видела ничего перед собой. Боль уничтожала меня, заново прорубая дыру в груди. «Это всего лишь имя» - напоминала я себе.
Девушка кивнула.
Она смотрела куда-то вперед, сквозь предметы. Зрачки стали полностью белыми. Она ничего не говорила, просто смотрела.
– Смерть, – одно единственное слово, почти шепотом вымолвила она. – За ней смерть. Она посланник смерти.
Сердце отбивало бешеную чечетку в груди, а воздуха явно не хватало в этом помещение.
– Ты ещё можешь спастись, – проговорила она, посмотрев на меня. Я тихонько покачала головой. Она же ясновидящая, должна же знать. – Надо замкнуть круг крови. И тогда та тьма, что была в роде Драговер, исчезнет, и смерть прекратит следовать за тобой.
Что я вообще могу успеть за меньше, чем двадцать четыре часа? Она издевается.
– Грядёт нечто страшное, – она наконец-то отвела от меня взгляд, чтобы посмотреть на каждого из присутствующих. – То, что ещё не видел этот мир. Зло надвигается, величайшее зло.
Оракул снова уставилась в стену, а потом проговорила:
– Тьма пожирает её душу, и если вы не поспешите, она заберёт её навсегда.
Как будто я этого не знала. Как будто это что-то мне дало. У меня больше даже сил сражаться не осталось. Я хочу этого – сдастся. Просто хочу, чтобы всё это закончилось.
Не желая больше слушать то, что и без неё я прекрасно знала. Я развернулась, чтобы выйти.
– Ты злишься, – сказала оракул, она не называла имени, к кому обращалась. Но я знала, она говорила это мне. – Злишься на человека, который очень был близок к тебе. Он что-то сделал.
Я стояла к ней спиной, но чувствовала её прожигающий взгляд. Внутри бушевала целая буря, я чувствовала каждый отголосок тьмы в своём теле, её сокрушительную силу. И если это только часть той магии, что внутри меня, то что будет завтра, когда она проявиться вся?
– Его зовут Крис, – сказала она, и я слетела с катушек. Взорвалась. Буквально.
Темный огонек, превратился в необъятную силу, которая поглотила мою душу, требовала возмездия. Всё так же, как когда Серафима была заперта внутри меня. Только теперь больше осмысленности. И странное непонятное желание. Словно я хочу этого, какой-то своей темной частью я хочу этого.
Черная волна магии ударила в девушку, и она отлетела, врезавшись в стенку. Кто-то попытался меня остановить, но я только ударила магией и в него. Кругом поднялся вихорь из темных нитей, они окружили меня, били словно молнии куда-то.