– Завтра.
Одно слово, а такое осушение, что меня предали. Выстрел в спину. Нет, она так не может. Боже, как так можно поступать. Хорошо, что она не уехала сегодня. Хотя, и такое было.
– И насколько?
– Я не знаю.
– Ясно. – В душе у меня появился монстр под названием «обида». И этот монстр съедал меня.
– Ты обиделась? – она грустно посмотрела на меня.
– Что?! Я?! Обиделась?! Нет! Ты всегда уезжаешь, зачем обижаться. Хорошо, что ты в этом году хоть День рождение вместе со мной отпраздновала! Мне просто надоело это! Всё это надоело!
– Поверь мне, я не хочу уезжать и оставлять тебя. Я обещаю, что скоро вернусь. Будь осторожна милая. Никому не доверяй.
– «Никому не доверять»?! Что прости?! Да что с тобой?!
Меня удивляло, как она оставалась такой спокойной и равнодушной. Я тоже пыталась не полыхать чувствами, но ничего не получалась. Я была зажжённой спичкой, что сгорает всё быстрей и быстрей. Она взяла меня за плечи, и посмотрела в глаза тем взгляд, которым жалеют кого-то:
– Ника, – сказала она, но я перебила её:
– Не жалей меня, – сказала я.
– Я не жалею, я пытаюсь защитить тебя!
– От чего?!
– Я не могу сказать! Но ты должна знать, что тебе ничего не угрожает! Если что-то произойдёт, то сразу звони!
– А…ты… думаешь, что… – Я запнулась и зажмурилась, пытаясь прогнать надоедливую головную боль. – Я не маленькая, – только произнесла я, как голова снова начала кружиться, но при этом сильнее болеть.
Мне показалось, что я слышала голоса. Я зажмурилась, теперь мне показалась, я падала. Мама крепко схватила меня за печи и усадила на диван. Она что-то говорила, но я не слышала, она смотрела на меня и что-то повторяла, но я так и не поняла что.
Она ушла и достала телефон. Мама набрала чей-то номер и с кем-то говорила в течение нескольких минут. Мне кажется, я поняла, что говорила мама мне. Она повторяла: «Ты меня слышишь? Всё хорошо? Ты меня слышишь? Ник?»
Она возмущалась, разговаривая с кем-то по телефону. Кто это может быть? Мне кажется, она сказала «Феликс». Он подошла ко мне, хотела что-то спросить, но я опередила:
– Ты звонила папе? – мой голос был таким хриплым.
– Нет, – она улыбнулась. – С чего ты это взяла?
– Я слышала, что ты сказала «Феликс».
– Нет, тебе послышалось. С чего мне ему звонить? Ох… Ладно. Забудем это. Я звонила на работу, ругалась. Тебе уже лучше? – спросила она. А я и не заметила, как у меня на лбу оказалась мокрая повязка. Она сняла её и скрылась в ванной.
Я закрыла глаза, перед глазами опять всё поплыло. Мама вернулась и погладила меня по голове:
– Я не хочу уезжать. Тем более сейчас. Но у меня нет выбора. Я скоро вернусь, – но я пропустила её слова мимо ушей. – Милая, прости.
Я лишь одарила её холодным взглядом, она погладила меня по голове и поцеловала в лоб, а потом ушла собирать чемоданы. Я осталась лежать на диване, она выглянула из комнаты и улыбнулась, а её почти золотистые волосы были собраны в пучок. Мама подошла и сказала:
– Знай всё, что я ни делала, было к лучшему.
Но я не поняла, что она имела в виду. Я на неё не похожа: брюнетка со светлым оттенком волос и белая кожа, наверное, как у Белоснежки. А у мамы глаза были голубые и кожа темнее моей, у неё всегда была бледно-желтая кожа. И она ей была к лицу, всегда казалось, что она недавно загорала.
[1] Пейринг персонажей телесериала «Волчонка» Стайлза (Дилана О’Брайена) и Лидии (Холланд Роден).
2 глава
Прошёл день. Мама уехала рано утром, а я отправилась в университет. Я не успела нормально утром позавтракать, поэтому я на скорую руку сделала бутерброд и решила доесть его по дороге. Многие учащиеся ездят на машинах или на мотоциклах, но я «ездила» пешком.
Через несколько минут пешей прогулки я испытала нечеловеческое отвращение к своему «завтраку». Ускорив шаг, я добежала до ближайшей мусорной корзины и выбросила туда свой недоеденный «завтрак», поспешив на занятия. К сожалению, время сегодня было не в мою пользу. Я думал, что меня стошнит от головокружений, с каждым днем они становились всё сильнее и сильнее. По дороге у меня всё время кружилась голова, так что я опоздала на занятия. Я зашла в аудиторию, постучавшись в дверь:
– Можно войти? – было очень стыдно, это моё пятое опоздание на лекцию мистера Хайнда. Мистер Хайнд вообще-то добрый и приятный в общение человек, если ты не опаздываешь на его лекции, а то он злой как черт становится. Или наоборот сохраняет ледяное спокойствие, при удобном случае потребует от тебя какого-нибудь дополнительного доклада и задаст ещё кучу подготовки к экзаменам, которую обязательно проверит. Он посмотрел на меня проницательным взглядом, пригвоздив к месту, и медленно кивнул. Я быстро зашагала и села на единственное свободное место.